Хроники ада. Константин Кривчиков

продолговатыми глазами сразу выдавали представительницу восточной народности.

      – У вас тут ночью женщина лежала, умерла утром, – сказал Варнаков, присев рядом на стул. – Вы ее запомнили?

      – Совсем не запомнила, однако. Стонала она иногда. Вскрикивала. Один раз меня сильно разбудила.

      Сания говорила с характерным произношением, иногда неправильно расставляя слова, которое Колян встречал у жителей татарских деревень.

      – А когда она умерла, вы… Вы что-то видели?

      – Видела. Когда ее увозили – видела. А когда умерла – не видела. Спала я тогда. – Она прикрыла глаза и провела кончиками пальцев по лбу. – Жалко ее. Молодая совсем была. И вот – нету уже.

      – Почему вы решили, что она молодая?

      – Я не знаю. Медсестра так сказала. Жалела. Молодая, говорит, совсем.

      – Вы сказали: она вскрикивала. Может, слова какие-то произносила?

      – Слова произносила. Только неразборчиво. Бредила, наверное.

      – Совсем ничего не разобрали?

      – Почему ничего? «Ай гюль» она говорила. Несколько раз. Еще говорила «Скажите отцу».

      – Скажите отцу?

      – Да, скажите отцу. Медсестре она говорила.

      – Медсестре?

      – Да, ночью. Когда та к кровати подходила, она сказала: «Скажите отцу… пусть… ай гюль».

      Варнаков на секунду задумался, затем повторил, имитируя интонацию собеседницы:

      – Скажите отцу… пусть… ай гуль? Так?

      – Может, и так. Однако, плохо было слышно.

      – И все?

      – Все, наверное. Бредила, может, я не знаю. Вы мне воды подадите?

      Колян взял с тумбочки стакан с водой и протянул Сание.

      – Айгуль, это ведь имя такое, верно?

      – Имя тоже есть, да. «Лунный цветок» по-нашему.

      – Как?.. Лунный цветок?.. Айгуль – это, получается, два слова?

      – Имя – одно слово. А переводится двумя словами. Ай – значит луна, гуль – цветок. Вообще-то мы говорим «гюль». Но «гуль» тоже можно. Это по-тюркски.

      – Мы – это татары?

      – Вообще-то я башкирка. – Сания усмехнулась кончиками губ. – А вам эта женщина кем приходится?

      – Никем. Я провожу расследование.

      – Понятно. А я подумала…

      – Что?

      – Побледнели вы сильно. Душно здесь…

      Медсестра стояла в коридоре у окна.

      – Я уложился, как обещал, – сказал Варнаков.

      – Выяснили, что хотели?

      – Да. Вернее, спросить спросил, да только почти ничего не узнал.

      – А эта женщина, покойница, она кто? Ваша, э-э…

      – Неизвестно кто. Личность пока не установили.

      – Видимо, натворила она делов, – поблескивая глазами, заметила медсестра.

      – Почему вы так решили?

      – Суеты вокруг нее много. Только что перед вами еще один полицейский о ней расспрашивал. Лысоватый такой, с усами. Капитан, кажется. Не ваш?

      – Капитан Сидоренко?

      – Да, верно, Сидоренко.

      – Он из другого подразделения, – сказал Колян. –