Книга НОЯ.БРЯ. Алексей Шумилин

*

      Приняв красоту провинциального мира,

      Сейчас я умру,

      Никто не спасёт.

      Я понемногу превращаюсь в вампира,

      Вернусь поутру,

      Глядишь – повезёт.

      Наполни надеждой усталые плечи,

      Оставь свою боль,

      Прими тишину.

      Я пью твою кровь – становится легче.

      Остаться позволь,

      Там смерть одному.

      Меня обжигают холодные руки,

      Стоишь за спиной,

      Погасла свеча…

      Тебе предстоит испытать эти муки:

      То в холод, то в зной,

      Безумно крича.

      Агония. Взгляд, прожигающий души,

      Попросишь убить, Рука

      у лица…

      Огонь догорает внутри и снаружи,

      С тобою мне быть

      Теперь

      Д.О. К.О.Н.Ц.А.

      Песнь I

      Просыпаюсь в избе. Рядом трещит буржуйка. Кажется, это так называется. Я не знаю. Не знаю точно. Из допотопного крана льется тоненькой струйкой вода. Рядом стоит деревянная, в кольцах железных, бочка. Через окна струится рассвет и падает на подушку лучами. Мне 314 долгих лет. Я вечно живущая и всегда молодая. Двое беседуют тихими голосами. Двое мужчин. Я не шепчу ни молитв, ни имени маминого. Им.

      Древний старик и какой-то мне незнакомый хер начинают втирать мне про миссию по спасению. Про то, что теперь чтобы продолжить жить беспечально, мне, придется покинуть пределы полночной тени. Посещать по воскресеньям церковь. Я начинаю плакать. Плечи и губы трясутся мелко. Со стены смотрит девушка с плаката. Девушка восьмидесятых. Рядом часы – тарелка.

      Я хочу жить. Мне прекрасно жилось прежде. Конечно, меня не раз и не два безуспешно пытались отправить в вечность. На мне нет одежды, потому что, те лохмотья, что надеты на мне, назвать одеждой могут только слепые и глупые деревенщины.

      Мужчина смотрит на меня внимательно. И говорит, что с этого самого исторического момента мне предоставлено выбирать, умереть самой или начать убивать бессмертных. Что меня возвратили с границы между двумя мирами, что я обязательно сгнила бы израненная в кювете, что в этот раз я почти что попалась, что я умирала, что меня спасли, сняли с удочки хитрой смерти. И что надо платить по счетам, даже нам – тварям ночи.

      Даже такой, как я, несущей на крыльях грех. Что старик зачитал надо мной «Отче» и вот я отныне одна против всех.

      Меня разбирает смех.

      Я смеюсь до боли в желудке. Д.О. К.О.Л.И.К.

      Кажется, даже им становится жутко. Мне колют… наркотик, но, прежде чем провалиться в бездну, прежде чем яд растечется по обескровленным венам химическим реагентом, я успеваю выкрикнуть:

      «Всё не к месту, и всё нечестно. Ведь мне 314 лет. Я бессмертна».

      * * *

      Я боюсь умереть.

      Мне так нравится жить на земле.

      Мне так страшно уйти,

      Не сказав, не увидев, не сделав:

      Не попробовав всё!

      Если речь вдруг зайдет о еде;

      Если вдруг о пути,

      Не пройдя всех дорог

      Д.О. П.Р.Е.Д.Е.Л.А!

      Если речь о любви,

      Не черпнув эту чашу по дну,

      Не допив всё, что есть,

      До последней живительной капли.

      Я цепляюсь за дни,

      Я ругаюсь, кричу и реву.

      Здесь достаточно