Хирургическое вмешательство. Серена Никки

она про себя, – дорогая. Машина в кредит. Марьяна, держись! Только держись. Не вмажь ему. Это будет конец всему».

      Громов встал и шагнул к Марьяне ближе.

      – Произвол? Ты с кем сейчас разговариваешь, рыжая бестия?

      – С Вами, но Вы меня специально провоцируете!

      Она уже три раза оглянулась вокруг себя в поисках неизвестно чего. Кулачки сжала и спрятала в карманы. С детства она не была сдержанной не только эмоционально, но и физически: Марьяна могла без разбору врезать любому, кто, по ее мнению, ее обидел.

      – Нет, это ты меня провоцируешь. Откуда только взялась такая дерзкая?

      Громов не особо отдавал себе отчет, когда уверенно прижал девушку к двери и приподнял ее лицо большим и указательным пальцем за подбородок.

      – Дмитрий Викторович, я буду жаловаться.

      – Обязательно.

      Он приник к ее губам. Марьяна сначала замерла с остекленевшими глазами, поворот событий оказался крайне неожиданным, потом попыталась оттолкнуть Громова. Она вытащила руки из карманов и ладошками постучала его по плечам. Не помогло. И только после этого она уперлась ему в грудь и надавила.

      «Аня же говорила мне, что я должна… точнее, я не должна… ой…».

      Дмитрий потерял голову. Да, она поднимала ему нерв и действовала на него так, как никто из женщин. Мягкие нежные губы. Он бы позволил себе углубить поцелуй, но в дверь постучали. Громов отстранился, но все еще крепко удерживал женщину в своих объятиях.

      Марьяна оттолкнулась сильнее и как ошпаренная выскочила из кабинета.

      – Что же делать-то, а? Как же так-то? Как теперь работать здесь? Как? Зачем он это сделал? Зачем? Меня Громов поцеловал… Бли-и-и-н!

      Медсестра прикоснулась к припухшим губам.

      – И как?

      Она, оказывается, сказала это все вслух, а рядом как раз стоял заведующий отделением с чашкой кофе в руках. Марьяна резко обернулась и чуть не опрокинула его кофе.

      – Тише-тише, ошпаритесь кипятком. Мы, конечно, в травматологии, но Вы нужны нам живой и здоровой.

      – Извините, я просто…

      – Ну да, Вас же Громов поцеловал. Я понимаю.

      – Вы услышали? Господи, как стыдно. Меня теперь уволят, да?

      – Нет. Поцеловал и поцеловал. Он свободен, Вы, кажется, тоже не замужем.

      – Кто свободен? Громов?

      – А что Вас удивляет? Мужчин свободных тоже много, как ни странно.

      – Да ладно! – выпалила Марьяна, как обычно, не подумав. – Породистых мужиков еще щенками разбирают.

      Ляпнула и снова схватилась за губы. Скривилась и пару раз стукнула пальцами по непослушному рту.

      – Интересная теория.

      – Извините-извините-извините.

      Аверин впервые за последние три дня рассмеялся, Марьяна его развеселила. Громов вышел из кабинета, и тут же пригвоздил взглядом весьма напуганную девушку к месту.

      – Николай Владимирович, мне нужно 520-ю палату проверить. Пациентов. Я пойду.

      Марьяна поспешила прочь, ее щеки горели ярко-красным румянцем.

      – Что, сбежала твоя рыжая красавица?