Серфинг. Свобода быть собой. Никита Замеховский-Мегалокарди

Лечу с горы! Ну, как «лечу» – горка-то для чайников, но мне казалось, что лечу, с горы… Понимаю, что надо остановиться, знаю как, а оно меня не слушает!

      – Оно, в смысле «тело»? – уточнил я.

      – Ну да! Я же понимаю всё, ты хорошо объяснил. И про взгляд, и про «вставание», логично всё, а оно не принимает, видимо, логику!

      – Тело?

      – Ну да… Как-то так…

      – То есть ты и твоё тело – это как бы разное… разная… э-э-э… штука, э-э-э… штуки? – Не сумев найти точной формулировки, я помог себе руками, вначале сомкнув ладони, а потом разведя их в стороны.

      – Ну как бы нет, но да, – уткнулась в свой узор Лена и замолчала.

      Я замолчал тоже, потом посмотрел в океан, где местный коричневый, как деревяшка, пацаненок рывками обрабатывал волну, почесал щёку и спросил:

      – Я сейчас с тобой разговариваю?

      – Со мной, – согласилась Лена.

      – А можно как-то с обоими сразу поговорить?

      – Ну чего ты?

      Я не ответил, но крепко ущипнул ее за руку.

      – Ну ты чего?!

      – Ничего, я с рукой сейчас общаюсь.

      – Да ну тебя! Как дурачок, – сказала она, выкинула ракушку и улыбнулась.

      – Я? – переспросил я и тоже улыбнулся.

      Справа от нас мускулистый спасатель с энтузиазмом впихивал в песок красный тревожный флажок, отмечающий, насколько сегодня океан отошел в своем ежедневном отливе. За ним наблюдали два карапуза, густо обмазанные кремом от загара.

      Когда-то мы тоже были маленькими, а когда-то нас не было – были наши родители, вели свои разговоры под свою музыку. А ещё раньше не было и их, но были их родители, и ещё раньше, когда не было вообще никаких родителей, были зеленый мир и этот синий океан, чью границу с важным видом сегодня отмечал спасатель.

      И этот самый мир из себя соткал рыб, птиц, гибких зверей и человека. И человек лепил потомство, лелея в нём свое будущее, в котором его жизнь была ограничена всего сотней лет. И я – это потомство. Душой от мира, плотью, через родителей, от него же, и «я» – одно целое двух его половин.

      Я люблю своих родителей, я их частица, и отделить свое «я» от своего тела – это словно от них отказаться! Или отказаться от мира, который информацией о себе сквозь глаза, уши, пальцы, нос, сквозь сердце мое «я» создал.

      Рамка. С детства мы к ней привыкли. С детства.

      Смотрели в книжку, в которой страница полями ограничивала картинки, потом в телевизор, потом в монитор, сейчас в айфон. Подозреваю, что многие носят солнцезащитные очки вовсе не по необходимости, а для того, чтоб иметь ограничением своего обзора их модную оправу.

      А тут сёрфинг обрушивает каскад информации на отвыкшее от объемов восприятие и давит не только информацией, но вполне ощутимым её проявлением – волной – прикладывает о материнское лоно воды, крепко!

      И «я», отделенное рамкой виртуального от реальности, бесплотно блуждающее по социальным сетям, вдруг через