Последний замысел Хэа. Андрей Жолуд

его. Топтун сопротивлялся так, что слушать это было невыносимо. Так ревёт человек, которого режут, так гибнут, сгорая заживо. И так умирает душа, которую съедает маара. Возможно, те же муки испытывают и двудушные, когда вселяется паразит. Возможно…

      Мысли были тяжелые, и Бесполезный остановился.

      Где-то кружили вороны.

      "Странно, – подумал парень, – чего это вдруг? Кто-то подох? Дикие козы или, может быть, свиньи? Собака? Так далеко от жилища?"

      Он решил посмотреть. Оставив сумку и запомнив ориентир, парень двинулся к стае. "Их слишком много, – думал он по дороге, – Их очень много. Забери меня чёрный, как много…"

      Сердце сдавило предчувствие. Идти не хотелось, но он всё же шел. С трудом, преодолевая растущее беспокойство, боясь увидеть то, что он ожидал. Надежда еще теплилась, теплилась и.…оборвалась.

      Человек лежал навзничь.

      Руки раскинуты, земля у груди почернела. Вороны, что были на теле, вспорхнули. Плащ, сшитый из кожи морских ползунов, одетый сверху, уничтожил сомнения. Парень взял убитого за руку и перевернул. Да, Терпеливый.

      Терпеливый, который поверил ему, который доверил тайну. Самый приятный из собеседников, пусть их было не так уж и много. Повязки на его глазах не было, значит, это случилось раньше. Ещё до пылающих.

      Или повязку сняли.

      Но кто?

      Ночью равнина безлюдна, по ней ездят редко, по делам, и то самым важным. Кто сунется в захолустье? Разбойники? Поджидающие в самом неподходящем месте?

      Где его сумка? Где потеряшка, с которой он никогда не расставался?

      Неужели??

      Бесполезный хотел отогнать эту мысль, объяснить по-другому, но она возвращалась.

      Чуть дальше лежало двое, странно, что он не заметил их сразу. Повязок на лицах не было, но одному она была не нужна. Высокий рост и длинные конечности с большими ладонями сомнений не оставляли. Это был он. Молчаливый и всегда доброжелательный, проводник лежал на боку. Будто бы спал, подогнув свои ноги. Ни раны, ни даже следов от удара не было. Как и чем он убит, оставалось гадать.

      Рядом лежал Веселехонький. Расставив в стороны руки, он словно глядел в разноцветное небо и улыбался. Расцвеченный всеми его цветами.

      Бесполезный сглотнул.

      Он ожидал увидеть ещё одно тело, он даже желал его видеть – чтобы отогнать ту отвратительную мысль, что уже подобралась. Но кроме этих троих не было никого.

      Никого…

      Та иллюзия хоть и трудного, но победного путешествия, та сплоченность их маленькой группы, которая сидела у костра и слушала истории, оказалась разрушена. Как домик на берегу Заводья, снесённый бурлящим потоком.

      Надо было признать очевидное.

      И Бесполезный признал.

      "Ей нужна была сумка. Терпеливый держал её при себе, чувствовал, что может потерять. А может, и знал".

      И он вспомнил Пост.

      Ту самую харчевню, в которой они сидели.

      Харчевня уже опустела, Трёхглазого унесли, большинство ламп погасло, и только в одном уголке длинного крепко сбитого стола теплилась жизнь. Там,