Глаза зверя, стерегущего добычу. Часть 2. Александр Медведев

и следа. Вернулась крайняя мразь. Наглая, хамская, лишённая каких-либо моральных устоев. Типичный армейский отморозок. Одним словом, «настоящий мужик» вернулся.

      Но это ещё было всё впереди. А пока, Владислав Григорьевич самый милейший из всех учителей. И сегодня он заболел. Сегодня будет кто-то другой. Освобождение у меня закончилось и, хочешь не хочешь, но придётся идти на эту физкультуру. Конечно, можно было сходить в поликлинику, разныться про плохое самочувствие, и выпросить очередное освобождение. Но вот только просто так, «по-тихому» мне его никогда не давали.

      Поход в поликлинику всегда был тяжёлым испытанием. В поликлинике мне обязательно делали что-нибудь такое, отчего я выл во всю глотку. Внутренне, конечно же. Выть по-настоящему в детской поликлинике было нельзя. По крайней мере, мне. Другие дети орали, как резанные, запросто. Наверное, это были послушные дети, им можно. Я не знаю, чтоб со мной сделали советские доктора, если б я заплакал наяву. Скорее всего, друзья мои, вы бы не читали сейчас этой книги. В меня втыкали шприцы с десятисантиметровыми иглами, в пальцы засаживали стальные перья для взятия крови. Перья гнулись, их выправляли об стол и всаживали вновь… Но позволить себе заплакать я мог только про себя. Здесь нужно было соблюдать особую осторожность. В меня пристально всматривались все участники «экзекуций». И начинали задавать вопросы:

      – А чего это я слишком часто подношу ладони к глазам?

      – А почему это вдруг глаза заслезились? Здесь нет яркого света!

      – А чего это я постоянно оглядываюсь на дверь? Там нет никакой мамы!

      Так это что, здоровый советский малый, которому в армию пора в семь лет, плачет? Да это маменькин сынок! За такое палкой и в колонию для малолетних!

      Как видите, дорогие читатели, плакать в советской поликлинике категорически запрещалось даже в мечтах.

      А ещё, у меня было слабое горло, и я часто болел ложным крупом. Поэтому меня регулярно водили к «ухо-горло-носу». Визиты к этому доктору я просто «обожал». В его кабинете была особая достопримечательность – советское кресло отоларинголога. Занятная вещь, скажу я вам. На что оно похоже, трудно сказать. Уж точно не на лечебное оборудование. Но однажды я увидел точно такое же кресло в учебнике истории, на средневековой испанской гравюре – кресло для пыток святой инквизиции.

      Я садился в это кресло, врач брал в одну руку что-то вроде огромных кусачек или ножниц, в другую руку железный крюк, засаживал мне всё это в горло, до самого желудка, и начинал шуровать… На языке врачей это называлось «выдрать жабры», а выражаясь человеческим языком – чистка миндалин.

      Что можно сказать про эту процедуру? Сказать, что это больно? Или очень больно? Но это покривить душой. Что могла бы сказать рыба, умей она говорить, если б ей действительно заживо вырвали жабры? Кстати, кашлять или давиться во время процедуры было также запрещено.

      После визита к «ухо-горло-носу» прямиком в кабинет окулиста.