Байстрюк. Владимир Василенко

и выставлялась в отдельной галерее. Например, целая статья в учебнике, с иллюстрациями, была посвящена статуям нескольких сотен стрельцов, участвовавших в бунте против императора. Они были казнены лично Петром и стали уже своего рода достопримечательностью, вроде китайской терракотовой армии.

      Казнь через обращение в камень. Свежо и изящно, ничего не скажешь. И, судя по позам и выражениям лиц бедняг, очень больно.

      Наследник Петра, Павел, перенял у отца эту моду. Его Дар был слабее, чем у Петра – он не мог тянуть камень из земли, а лишь обращал в него другие объекты, относительно небольшие. И особенно любил применять его на людях, за что даже был прозван Горгоном.

      Как раз после того разговора с Василевским и прочтения учебника я стал относиться к местной магии всерьёз. И всё больше прислушиваться к собственным ощущениям.

      Я обманул князя, сказав, что не чувствую в себе никакого Дара. Впрочем, поначалу это был и не совсем обман, потому что откуда мне было знать, как эта самая одарённость проявляется. Я не ощущал в себе какой-то особой силы, не мог двигать предметы взглядом или превращаться в зеленокожего громилу, крушащего всё вокруг.

      Однако с первого дня, как я очнулся здесь, я ощущал нечто странное.

      Первая странность была связана даже не со мной самим, а с Аскольдом. Увидев его впервые, я сразу обратил внимание на странный светящийся нимб, окутывающий его силуэт. Чуть позже я разглядел, что свечение это неоднородно, и в районе солнечного сплетения и рук образовывает сложные взаимосвязанные структуры. Я про себя обозвал эту штуку «тонким телом» – оно действительно полностью заполняло тело носителя и даже выдавалось немного за его пределы, но при этом было будто соткано из иной, более тонкой материи, напоминающей светящийся золотистый дым.

      Не нужно быть гением, чтобы понять, что так внешне проявлялся Дар. Открытием для меня стало то, что остальные всего этого не видят. Даже сам Аскольд. Иначе он бы не расспрашивал, чувствую ли я в себе какой-то Дар, а просто увидел бы мой нимб.

      А он у меня был. Правда, совсем непохожий на его. Моё тонкое тело было почти прозрачным, серого, пепельного цвета и каким-то… текучим. Поначалу я подумал, что мой Дар просто ещё не оформился толком. Однако Аскольд утверждал, что в моём возрасте это уже давно должно было произойти. Дар у потомственных нефилимов начинает проявляться уже в детстве, а в период пубертата активно развивается вместе с остальными ключевыми системами организма.

      – А как это вообще проявляется? – допытывался я. – Как я должен понять, есть ли у меня Дар, а если есть, то как им пользоваться?

      – У нефилима не возникло бы таких вопросов. Дар – часть тебя. Ты же не задумываешься, как пользоваться рукой или ногой.

      – Но если я ваш сын, то почему не унаследовал Дар?

      – Увы, это не редкость. Почти в половине случаев Дар может передастся только через поколение или вовсе