Байстрюк. Владимир Василенко

некоему Демьяну Велесову. Второе – ректору Томского горного института. Кроме того, обнаружился большой конверт с какими-то важными официальными документами – на гербовых бланках, с печатями и витиеватыми подписями.

      Разглядел как следует и револьвер князя. Красивый. Наградной, с богато украшенной серебром и самоцветами рукоятью. Слева вдоль ствола – гравировка с дарственной надписью. «Князю А. В. Василевскому от государя императора А. П. Романова – за верную службу во благо Отечества».

      Не слабо.

      Я с удовольствием покрутил револьвер в руках, пару раз вскинул, целясь в темноту. Солидная, мощная пушка, и в отличном состоянии. Жаль, ни патронов к ней, ни кобуры. К тому же, не знаю, какие тут законы по поводу ношения оружия. Можно, конечно, продать. Стоит ствол явно немало. Вот только как это сделать, не вызывая подозрений? Явно ведь подумают, что краденый. Ломбард нужно отыскать, причем из таких, где не задают лишних вопросов.

      Впрочем, это на самый крайний случай. Избавляться от револьвера не хотелось. С ним, даже незаряженным, было как-то спокойнее. Похоже, в прошлой жизни я не расставался с оружием, и привычка эта въелась в саму натуру.

      Ещё один штришок к портрету. Память не возвращалась, но каждое такое мелкое воспоминание или сделанный вывод приносили мне странное удовлетворение. Я будто бы делал маленький, но важный шажок к большой цели.

      По большому-то счёту, может, и не важно, кем я был в прошлой жизни. Аскольд был прав, для всех в этом мире я – Богдан Василевский. У меня его тело, его родословная, его судьба. Но загвоздка в том, что это надо мне самому – понимать, кто я такой. Воспоминания о себе самом, о мире, в котором я жил раньше – это единственное, что осталось от меня прежнего. Терять это последнее жуть как не хотелось.

      Нож, который я забрал у упыря, тоже оказался необычным. Хищная, красивая, смертоносная штука. Явно ручная работа, с клинком из хорошей стали, надежным и плавным механизмом и серебряной инкрустацией на рукояти. Рельефный, искусно выполненный рисунок в виде оскалившейся волчьей головы. Похоже на какой-то герб.

      Да уж. Попадешься полиции с таким клинком на кармане – не получится отбрехаться, что это невинный перочинный ножичек. Это тоже оружие. И не охотничье, не полицейское, не армейское. От выкидного стилета так и веет криминалом. Причём не мелкой шушерой. Дорогая вещица.

      Из всех вещей, которые я прихватил из дома князя, всего несколько годились на то, чтобы можно было попробовать сдать их в какой-нибудь ломбард, не вызывая особых подозрений. Серебряный брегет на цепочке. К сожалению, сломанный – часы после нескольких поворотов головки затикали, но на циферблате не хватало минутной стрелки. И пара письменных принадлежностей – бронзовая чернильница, нож для бумаг, несколько перьевых ручек, на вид недешёвых, с блестящими рельефными узорами. Может, тоже серебро.

      Разглядывая нехитрые трофеи,