Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря. Сантьяго Постегильо

бессчетное число раз убеждавшихся в том, что римские суды не наказывают провинившихся наместников. Но все должно быть иначе. Если Рим желает процветать и в будущем, он должен полностью измениться, а для этого надо навсегда искоренить продажность.

      – Ты действительно веришь, что я смогу все исправить и удивить судей?

      – Да, – шепнула она так, будто жалела, что обнадежила мужа.

      Еще некоторое время оба молчали.

      – Как мне услужить своему супругу? – спросила наконец Корнелия, пытаясь отвлечь Цезаря, чтобы он перестал размышлять о том, как удивить своих противников: она считала, что победа на суде грозит опасностью. Больше всего ей хотелось, чтобы муж проиграл дело. Это было залогом спасения.

      – Может, хочешь еще разок?

      – Хочу, – подтвердила она, задвинув поглубже мысли о том, что лучше для мужа – выиграть или проиграть дело.

      Цезарь принялся гладить Корнелию, начав с ног. Он не спешил. Ощущать пальцами ее нежную кожу доставляло ему огромное наслаждение. Его рука поднялась выше. Корнелия закрыла глаза. Цезарь ласкал жену, улыбаясь, но Корнелия не замечала его улыбки. Он перешел к бедрам. Нет, он не был скверным оратором. Корнелия говорила правду: он притворялся. И он достиг своей цели: его кандидатуру одобрил продажный суд, который искал худшего из возможных обвинителей. Цезарь снова вспомнил слова, сказанные Марием много лет назад в таверне, после драки на Марсовом поле: «Ты можешь притворяться трусом и не быть им, можешь притворяться бестолковым и не быть им. Важно одно: окончательная победа. Пусть тебя называют трусом. Не вступай в бой, пока не будешь уверен в победе. Впоследствии будут помнить только одно: кто победил. Все, что было раньше, стирается из памяти. Запомни, мальчик, и больше не лезь в драку, если не можешь победить».

      Он последовал дядиному совету, и у него получилось. Он лишь прикидывался слабым.

      Его пальцы проникли между ног Корнелии. Та вздрогнула, не шевельнувшись, – и впустила его руку. Преданная, уверенная, влюбленная.

      Цезарь помнил слова Мария и готов был поступать именно так, но не понимал совета Цицерона, данного под конец divinatio: как можно быть защитником по делу, в котором тебя назначили обвинителем?

      Детородный орган Цезаря поднялся. Корнелия дышала тяжело и прерывисто.

      Есть и другие, более срочные дела.

      Цезарь осторожно забрался на прекрасное тело супруги.

Domus Гнея Корнелия Долабеллы В тот же час

      Две рабыни лежали у его ног. Покорные, неподвижные. Они боялись, что хозяин проснется и снова начнет пороть их хлыстом. Уже с давних пор их господин получал удовольствие только таким способом. У одной девушки кровоточила спина, но она сдерживала стоны.

      Огромный живот Долабеллы вздымался горой. Он не спал, он просто решил отдышаться. Двигаться с возрастом становилось все тяжелее. Даже удары плетью утомляли его. Но он был счастлив. Divinatio прошла замечательно. По крайней мере, на первый взгляд. Его защитники порвут в лоскуты этого дурачка Юлия Цезаря. Но что делать