Вернуться на развилку. Максим Урманцев

«в борьбе обретем мы счастье свое». Хулиганье. И где жандармы? Не оказалось.

      – Власть что-то упускает, лишнего суетится. Полиция, дворники бегают, пугают, а ничего не могут сделать. Читал в газете, что забастовок этой весной больше, чем в революцию, в пятом году. Не нравится мне все это.

      – Не накаркай. Соседки говорят – это первое спокойное лето. В прошлые годы – то убийство Столыпина, то «Титаник», то дело Бейлиса. Каждый сезон что-то нехорошее. Ох, плохие знаки. А этим июнем, слава Б-гу, и поговорить не о чем – событий нет. А мне тревожно. Слышала, в Териоки приехала черная вдова…

      – Ох, уж эти ваши дачные сплетницы: кто отравил собственного мужа – знают, зачем убили премьера – знают, кто пьет кровь христианских детей – тоже знают! Смешно и больно! Вы тут в дачном раю оторвались от жизни. Надо аккуратнее. Слухи могут сами собой исполняться, – Яков вытер салфеткой губы, подошел к зеркалу, провел рукой по лысеющей голове. – Но согласен – сигналы нехорошие. Моя бабушка говорила, что сначала появляется тень, а потом само несчастье.

      – Какая тень?

      – Знаки. Их должно быть три. Как тройка – семерка – туз. И если вместо туза пришла пиковая дама – беда.

      – Не пугай, Яша. Я так переживаю за наших девочек. Рассказывают, что в большой даче, что за центральным парком, жила прекрасная семья. Помнишь? Там еще икона в окне стояла ликом на улицу.

      – Ликом на улицу?! – судорога пробежала по телу Якова, он задел столовый прибор, тот со звоном упал на пол. – Так мама от погромов в Екатеринославе спасалась – православные иконы выставляла в окно.

      – Прошлым летом их мальчик еще с нашими чудно играли, – продолжает Далия, не обращая внимания. – Помнишь, мальчик тогда промок под дождем, простудился? Под дождем! Летом. Не зимой в проруби! Ерунда, правда? А через месяц воспаление. И умер. Ужас какой. Все мы под Б-гом ходим. А если чахотка? А если заражение крови? Девочки могут поцарапаться ржавым гвоздем.

      – Перестань себя накручивать. Что от нас зависит – все сделаем! Все и будет хорошо. У меня перспективы, хорошие дивиденды, вот-вот стану акционером. Захворают – вызовем докторов, поедем на юг. Никто не заболеет: это у тебя невроз.

      – Да, невроз. Но что я могу сделать?

      – Даша, подумай своим еврейским умом. Сейчас все-таки какая-никакая, но медицина-наука. А сто лет назад? Жили от мора до мора. Приходила чума, холера, оспа – сметало всю деревню. И не стали же повальными параноиками?

      Ужин закончен. Яков, хотя знает, что еду готовила повариха, но благодарит жену. Выразить признательность за все – таков обычай в счастливых семьях. Какая она у меня красавица, как подходит ей имя Далия – «цветущая ветвь». Яков заглядывает в детскую – дочки спят. На подушке рядом с головкой Таи лежит тряпочный Пьеро. Грустный и нелепый он какой-то с этим белым кружевным жабо. Почему выбрала эту куклу, а не веселого Арлекина? Какая она у нас еще ребенок! Он умиляется и возвращается