Агентство потерянных душ. Андрей Дорофеев

понеслись гормоны, впитываясь всеми органами тела, начинавшими работать в совсем ином темпе…

      Всё. Безо всяких перемещений буддист оказался в носителе.

      «Наверное, ему было хорошо там, вовне, – подумала Маша, – Хотя откуда мне знать».

      Брезгливо отодвинувшись от пульта, словно он был сплошь покрыт голубиным помётом, она принялась за отчёт, занявший у нее пару минут.

      Впереди был ещё один потеряшка, но к тому времени, как она расправилась с буддистом, он уже самостоятельно (а точнее, с помощью сердобольных граждан) пришёл в себя. Девушка увидела, как на переходе тонированный БМВ сбил собачку, и просто упала в обморок. Ошалело повисев над носителем пару минут, она быстренько очнулась от слабеньких хлопков по щекам.

      Маша не стала даже отчёт заполнять по ней. Она хотела ещё раз вернуться к меморизатору и повнимательней глянуть на прожитые жизни. И, если честно, ещё раз побывать в Леттуа Гири и узнать, что произошло в те прекрасные и, наверное, ужасные тоже времена.

      – Извини, Машенька, – осадил её, однако, Борисыч, – В доступе к меморизатору тебе отказано.

      – Это что ещё? – растерялась та, – Я в чём-то провинилась?

      Борисыч бросил взгляд на экран.

      – Официальной причины не предоставлено. Но я могу тебе сказать свои мысли.

      Он крутанулся в кресле и внимательно глянул на девушку.

      – Выглядит, будто ты вышла за пределы своих полномочий и смотрела на то, что смотреть было нежелательно.

      «Леттуа Гири», – сразу же подумала Маша.

      – Допуск снят, скорее всего, временно. И снят он как предупреждение некоего заинтересованного лица в вышестоящем руководстве БИМПа. Так что можешь считать себя предупреждённой.

      Маша вышла от Борисыча разбитая и просто пошла в столовую, где встретила Катю и Анжелу, бухгалтера агентства. Обе баловались плюшками.

      Мрачная, Маша налила себе чаю и плюхнулась с ними.

      – Что бурчишь, подруга? – поинтересовалась пухлая Анжела, которая постоянно ела пончики из кондитерской через дорогу и делала себя ещё более пухлой, – Жизнь замучила? Дела не раскрываются?

      – Да раскрываются… некоторые, – пробормотала Маша, – но я ж не бурчу, я молча принимаю сложности на мои хрупкие девичьи плечи.

      – Бурчишь, бурчишь, – подтвердила Катя, – Где я слышала этот мотивчик? Та-та-тата-тата. Детская песенка какая-то.

      – Не знаю, – безразлично сказала Маша, – дайте чаю попить, в себя прийти.

      Минуту три девушки в молчании пили чай.

      – Заинька, попляши, серенький, попляши, – вдруг весело пропела Анжела, отбивая ритм по столу рукой, – вот как, вот как, попляши!

      Катя с Машей воззрились на неё, перестав жевать.

      – Сестра моя своему мелкому эту песенку петь любит, – объяснила она, – А почему Маша её бурчит, мне неведомо.

      В голове Марии что-то заворочалось.

      – В куст меня не бросай,