Утаенные страницы советской истории. Александр Бондаренко

Григорьевич Ягода, он же Енон Гершонович Иегода, «человек Свердлова»… Его отец – двоюродный брат отца Якова Михайловича, он сам был женат на племяннице Свердлова. С 1919 года совмещал членство в коллегии Наркомата внешней торговли с должностью секретаря президиума В ЧК и управделами Особого отдела. В 1926-м – первый заместитель тяжелобольного председателя ОГПУ Менжинского…

      – Будучи человеком принципиальным и смелым, Ольский доложил о своих выводах Ягоде, которому это очень не понравилось: «Сейчас обострение классовой борьбы, это вполне естественно! У вас потеряно чувство классовой борьбы!» Но Ольский не стал уступать. Его поддержали член коллегии Иван Александрович Воронцов, заместитель председателя ОГПУ Станислав Адамович Мессинг, начальник Иностранного отдела Меер Абрамович Трилиссер – получилась целая группа оппозиционеров против Ягоды… Тот быстренько дал об этом тенденциозную информацию в ЦК ВКГ1(б): мол, у нас тут развелись либеральные интеллигенты и вообще заговор, а этого терпеть нельзя, потому что сейчас «борьба в обострившихся условиях» и всякие «критические разговорчики» следует считать нездоровым явлением, особенно среди чекистов.

      Центральный Комитет принял решение поддержать Ягоду и изгнать из ОГПУ сотрудников, проявивших «классовую слепоту и либерализм», как непригодных для такого острого политического органа. Воронцова назначили управляющим Мосглаврестораном, Ольского – его помощником по ресторанной работе. А ведь это был боевой командир, четыре ромба носил на петлицах! Убрали и Мессинга, и других. Некоторых, пониже, «повысили» на периферию…

      – Как вы и ваши сослуживцы отнеслись к такому решению?

      – Для молодых чекистов Ольский был авторитетнейший человек, поэтому такое решение казалось совершенно неясным… Мы ведь знали, что дело «липовое». У нас с моим другом Сашей Агаянцем тогда возник вопрос, как же мы будем в таких условиях работать? Решили – пойдем к Ольскому, скажем: «Ян Калистович, хотим работать в ваших ресторанах, под вашим руководством».

      Пошли. Он нас очень хорошо принял, а на нашу просьбу сказал: «Ни в коем случае! Продолжайте честно работать, как учил Дзержинский. А как вы сможете удержаться на этом – это уже дело будет от вас не зависеть». И я предложил Саше: поедем в Забайкалье, в Восточную Сибирь. Там был Алексей Михайлович Борисов, ученик Артузова, я с ним встречался, когда он был в отпуске…

      – Кстати, какую позицию в те смутные дни занял сам Артур Христианович?

      – Лртузова я очень уважаю – хотя позицию он занял не такую, как Ольский. Он всегда был очень дисциплинированным, законопослушным человеком. Для него ЦК партии – это все! И он считал, что действовать так организованно, выступать против руководства – это ненормально.

      Когда Ягода решил приобщить Артузова к делам по линии создания «липовых» процессов, в частности по линии «Промпартии», он подчинился, хотя его принципиальность все-таки была непоколебима.