Покаяние у Райских Врат. Гарик ЗеБра

надёжный самолёт в мире. Если отказывали три двигателя, он продолжал путь на последнем – четвёртом. Я устроился в конце лайнера, в самом маленьком, третьем салоне. Народ его не жаловал – очень сильно болтало. Я же предпочитал. Здесь практически не бывало пассажиров и у стюардессы можно выпросить дополнительную порцию «бухла». Однажды мне крупно повезло. Я оказался один. И когда симпатюлечка в голубой форме принесла мне выпивку, я предложил ей составить мне компанию. Сказал, что у меня день рождения. Очаровашка минуту была в сомнении, затем решилась. Она задернула матерчатые шторки салона и заколола их шпилькой для волос. Устроилась на соседнем кресле. Временем мы располагали. Всё закончилось страстным сексом на высоте 10 000 метров. Нас подогревало, что в любую минуту наша идиллия может быть нарушена. Кто-нибудь может войти. Перед посадкой поправляя форму, она чмокнула меня в щёку со словами – Звони, сладкий мой – сунула мне в карман бумажную салфетку с номером своего телефона. Вытащила из шторок салона наш замок – шпильку. И упорхнула. Да. Было дело…

      Сейчас, я сделал пару глотков трёхзвёздочного грузинского и волнение улеглось. Включил мозги. Я не верил в такие совпадения. Иван Михайлович Журов стал заместителем министра союзного значения. У такого ранга руководителей есть фельдъегерская служба. Зачем, тогда сначала из Павлодара в Алма-Ату ко мне и затем я должен привезти пакет. Рассуждал я, включив логику. Значит, хотят видеть меня в первую очередь, а не пакет. Почему? Я откинул кресло и стал разматывать цепочку событий из прошлого…

      У студентов была поговорка – «Сдал сопромат – влюбляйся. Сдал теоретическую механику – женись». Лекции по сопромату и термеху читала у нас Элеонора Семёновна. Но не под фамилией Журова. Служба КГБ настояла, что она как жена первого секретаря обкома партии должна, в целях безопасности, проходить в отделе кадров под девичьей фамилией. Поэтому только ректор и кадры знали, кто она на самом деле. С самой первой лекции я приглянулся Элеоноре Семёновне как смышлёный и трудолюбивый студент её трудного предмета. Она попросила меня пересесть с последней парты, где я обычно обитал, на первую. Я был этому не очень рад, так как, бывало, прогуливал лекции. Рокировка на первую парту лишила меня такой возможности на два года. Она была строгим преподавателем с глубоким знанием предмета. Прогульщиков воспринимала как не уважающих её предмет и её саму. В процессе лекций общалась со студентами онлайн, проверяя, как усваивают материал слушатели. Мой язык был подвешен как надо, предмет я уважал за сложность, поэтому мы часто с ней дискутировали, бывало и спорили. Со временем я стал её любимчиком.

      Среди студентов была традиция, выяснять отношения или из-за девчонок, или за слово, сказанное не там и не в то время, из-за понтов, не по теме или ещё по какой-то причине. Ритуал был отработан студентами предыдущих поколений и строго соблюдался. Двое уходили в «бойцовский клуб» или лобное место, находившееся за институтскими гаражами. Действо проходило до слова – «Хватит». Как правило, всё заканчивалось минут за пятнадцать.