Жить жизнь. Свобода от манипуляций. Анна Богинская

и везения достаточно. – Он снова смотрит на Суну.

      – Как дела у вашего сына?

      – Хорошо. Он остался с моей матерью. Пьетро дал Леону жаропонижающие таблетки. Из твоих денег, – добавляет он, колеблясь. – Мы не сможем выплатить долг.

      – Все в порядке, честно. Я даже сама не поверила в то, что заработала пять тысяч лир.

      Стефано вопросительно смотрит на меня:

      – Я вышла на поединок с Люцифером со щитом, но потеряла его во время битвы.

      – Дареному коню в зубы не смотрят, не так ли?

      – Верно. Я рада, что смогла вам помочь. Только не пускайте ее больше на арену, – прошу его я. – Она не боец.

      – Она не из тех женщин, которым можно что-то запретить. Ради своих детей она готова прыгнуть в яму со змеями, – тихо говорит он. – Леону становилось все хуже день ото дня, и нам нужны были деньги на лекарства. Мы не знали, что делать.

      Я тяжело сглатываю. Значит, родители, которые готовы отдать жизнь за своего ребенка, все еще существуют.

      – Как долго ей придется здесь лежать? – меняю тему я.

      – Ей нужно оставаться здесь еще несколько дней, а потом она отправится домой поправляться. Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Я бы не смог дальше жить без нее.

      – А где ты повредил свою руку? – спрашиваю я. – Никогда не видела тебя на арене.

      – Я сражаюсь в битвах похуже, чем моя жена. – Он поджимает губы. – Я разнорабочий. Нерон де Лука нанял меня выполнять всякие работы по дому, и я упал с крыши. Я легко отделался, но Нерон отказался платить мне, пока я не доведу работу до конца. Только поэтому мы оказались в этой сложной ситуации. – В его глазах блеснули слезы.

      Я отворачиваюсь, потому что понимаю, как ему тяжело плакать при женщине.

      – Нерон такая сволочь, – говорю я, подходя к окну.

      – Надеюсь, Братство однажды о нем позаботится, – говорит Стефано тихо, но я слышу гнев в его словах.

      – Я бы не стала расправляться с ним, – произношу я мысли вслух. – Он того не стоит.

      – Думаешь? Члены совета превращают нашу жизнь еще в больший ад, чем ангелы. Я от многих разнорабочих слышал о том, что им не выплатили зарплату.

      – Даже если его убьют, что тогда? Если не он будет нас использовать, этим будет заниматься кто-то другой. Так мы хотя бы знаем, кто во всем виноват…

      Даже по моему мнению, эти слова звучат лицемерно. Но отец двух детей не должен думать о том, чтобы начинать восстание. Ему есть что терять.

      Дальше мы разговариваем про людей, которых знаем, а потом раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает Алессио.

      – Передай ей привет от меня, когда проснется, – прощаюсь я. – И удачи.

      – Надеюсь, однажды я смогу помочь тебе, – отвечает Стефано. – Обращайся, если нужна будет помощь. Мы живем в Дорсодуро.

      – Спасибо.

      В наше время друзей много не бывает.

      – Ты останешься здесь? – спрашиваю я Алессио, когда мы спускаемся к выходу по лестнице.

      – Я провожу тебя домой. – Взгляд Алессио скользит справа налево. Площадь уже почти опустела, а