30 шагов к тебе. Мариан Фелис

мог это сделать – обычно он работал до шести вечера и физически не мог забрать послание. Но даже если бы забрал, то почему не положил ответ?

      – Рисует! – восторженно догадалась я, на всякий случай осмотрелась и спокойно побрела домой.

      Я, с надеждой, улыбкой и предвкушением, сидела как на иголках до самого вечера. Там, в новом письме, был скрыт ответ на вопрос: мог ли мне писать Денис? Мог ли он обратить на меня внимание? Именно меня, Милану, а не жалкое подобие Оли? Не тень сестры? Не её отблеск в кривом зеркале?

      Мог ли после той безумной влюблённости вновь почувствовать что-то?

      Хотелось верить в это. Потому что я не видела себя рядом с кем-то другим. Либо он, либо никто. Возможно, это было слишком глупо, максималистски, незрело. Но мне хотелось думать, что единственная вещь на свете, которая может побороть всё, – любовь. Что именно она лечит, забирает боль, заставляет забыть и даёт новый глоток воздуха. Такого чистого и свежего, что сразу начинает кружиться голова.

      Примерно так я ощущала себя рядом с Денисом. Головокружительно и остро.

      Для меня любовь была криком. Душещипательным, высоким, привлекающим к себе. Она была пучиной, которая затягивает, не даёт опомниться, захлёстывает с головой холодной волной и сбивает с ног в самый неподходящий момент. Когда ожидаешь этого меньше всего. Меня она сбила в самом прямом смысле.

      И хоть в те времена с Денисом встречалась Оля, я всё равно была счастлива. Смотрела на двух любимых людей и понимала, что так лучше. Они заслужили.

      Когда-то должен был настать и мой черёд, верно? Ведь счастья заслуживает каждый. И моё ожидало на крыше. Куда я и собиралась, выискивая одновременно привлекательный и скромный наряд. Я вывалила всю одежду на кровать и битый час примеряла всё подряд.

      Мне хотелось выглядеть на миллион долларов в глазах Дениса. Наверное, поэтому я выбрала несвойственный для себя наряд: кружевное чёрное платье-чехол до колена и такого же цвета лодочки. Конечно, в такой одежде было неудобно перемещаться, а уж покорять лестницу тем более, но я не могла свернуть с этого пути.

      Девочки твердили, что Шошин собрался делать предложение какой-то Ане. Я не могла этого допустить и предприняла новый шаг.

      Из квартиры я вышла одновременно с Максом – братом Дениса. Он округлил глаза, немного покраснел и отвернулся при виде меня, но не обронил и слова. Однако на его лице не промелькнул и намёк на улыбку. Мы в полном молчании поднялись наверх, к лестнице на крышу, и замерли. Я – в страхе, Макс – в странной нерешительности.

      Парень оглядывал меня с ног до головы и… Я не понимала, что он хочет, потому что Максим кивнул в сторону лестницы и отвернулся. За это я была ему благодарна. Не издевался и не подшучивал.

      Неловко и очень медленно, краснея и пыхтя, я поползла наверх. Аккуратно переставляла ноги и боялась предположить, как же буду оттуда спускаться. Очень надеялась, что Макс не пялится на мою пятую точку и вообще ушёл, но когда я добралась до верха и поняла, что не могу дальше двигаться в узком платье, почувствовала горячие ладони именно