Княжья травница. Ульяна Гринь

и узкие, в рогатых шлемах и с длинными, свисающими до бороды усами. А в центре стоял самый высокий терем – с солнечным диском на маковке, венчающем весь город. Небось, княжий дом…

      Буран вернулся с высунутым языком и сказал довольно:

      – Пускай Резвого, пусть везёт князя в город.

      – А мне куда, интересно? – обиделась я. Ведь я спасла ихнего князя, а меня теперь могут и не пустить!

      Собака встряхнулась и села. Сказала нерешительно:

      – Как ты есть травница… Пойдём, отведу тебя.

      – Куда?

      – Есть одно местечко.

      Загадочный ответ удовлетворил меня чуть больше, чем наполовину. Местечко, ишь! Я голодная, как волк, смогла бы сейчас съесть половину столовки нашего меда, а он мне – местечко… Ну, если меня там накормят, то ладно.

      Устроив повод на шее коня, я похлопала его по шее и сказала:

      – Вези князя в город, Резвый, пожалуйста.

      – Хорошо, отвезу, – покладисто согласился тот и почапал медленным шагом на дорогу, ведущую к высоким воротам в город. А Буран тронул носом мою руку:

      – Нам обратно в лес, Диана.

      Я с волнением посмотрела вслед лошади. Только бы ремешки не отвязались, только бы князь не упал… Только бы довезли… И пошла за собакой вглубь леса.

      Чавкающий под ногами влажный мох поглощал звуки моих шагов. Перелесок давно сменился еловым бором с редкими вкраплениями лиственных деревьев. Сумрак уже царил здесь, тогда как на равнине было ещё светло от заходящего солнца. Я шла на ощупь, едва различая в темноте серую шерсть на заду Бурана. Тот бежал быстро, возвращался, поджидая меня, потом снова скрывался между деревьями. Сердце ёкало, предчувствуя какую-нибудь вселенскую хуету, которая обязательно сейчас выскочит из-за ёлки и сожрёт меня без соли и специй!

      И вдруг еловые лапы расступились, я шагнула на маленькую полянку – шириной в десяток шагов туда и обратно, и увидела избушку. За многие года она втопилась в мягкую землю, и предыдущим обитателям пришлось углублять вход, чтобы дверь могла открыться. Над крышей торчала печная труба, но она была мёртвой – дым не шёл. И свет в крошечных окошках не горел. Избушка казалась заброшенной.

      Я оглянулась на притихшего Бурана. Он сложил уши назад и сказал осторожно:

      – Вот здесь никто не живёт уже давно.

      – А кто жил?

      – Ведунья-травница.

      – Ха! – ответила я, снова окидывая взглядом врытый в землю и поросший мхом домишко. Поёжилась. Атмосферненько, конечно, но как-то… не по себе. Мне тут жить? Да фигу вам! Я в этом сарайчике, а некоторые в высоких теремах! Совсем уже какая-то вселенская несправедливость…

      – Ты со мной? – спросила у собаки, выходя на полянку. Буран попятился:

      – Не, мне туда нельзя. Там место такое… как раз для тебя. А я в город, там мой хозяин.

      И он, поджав хвост, убежал обратно в лес.

      Тоже мне, друг человека… Я фыркнула задорно, чтобы подбодрить саму себя. Да ладно! Я ничего не боюсь. Я девочка просвещённая, умная, я в нечисть и всяких богов не верю. Вот подойду,