Андердог. Иван Васильевич Путинцев

мне азарт, я сжигаю не только мосты. А когда температура в зоне конфорки достигает уровня «печки» можно замесить тесто’стерон, выпекать печень’ки или размножаться почка’ванием.

      Когда сдаюсь своей тёмной стороне, я получаю невероятное количество энергии. Но какой ценой. Всё происходит буквально как в кино: я прихожу в себя, и не понимаю, как здесь оказался. Но каждый подобный раз к моему местоположению ведут следы. А вокруг множество вырытых и засыпанных ям. И если рядом не оказывается трассы, нахожу ближайшую колючку, пью, и тогда никакой Лю Кан не способен остановить эту рептилию. Но если кто-то пытается повесить на меня ярлык, дать мне определение, особенно дипломированные психологи, я испытываю отвратительную тоску. Помните клип группы «The Cardigans» с символичным название «My Favourite Game»? Так вот, я чувствую себя как та героиня: я сижу на спинке сидения, пока камень лежит на педали газа. И мы всё ещё на пути в «Лас-Вегас». Кстати, вас не смущает, что город, который с испанского переводится как «Плодородные долины» находится в самом центре пустыни?»

       Strange days have found us

       Strange days have tracked us down

       They're going to destroy

       Our casual joys

       We shall go on playing

       Or find a new town

      Очередная остановка в пути. Эта пустыня хорошо мне знакома. Здесь я пустил не одну пулю из револьвера маргинальности в мимо проезжающих представителей человеческой расы. Здесь я пью облачный сок из вечнозелёного кактуса, что дал мне Лофофору в десять лет, пока температура моего возраста не перевалила за тридцатку.

      Когда я понял, что мой внутренний зоопарк ещё долго будет таскать меня по Дикому Западу, я решил построить здесь небольшой сарай, чтобы в промежутках между animalостями человек мог прятаться от солнца. Я даже обзавёлся здесь другом в виде одичавшей собаки. Он посвятил меня в местные легенды о «золотоискателях», от него же узнал, что фора бывает положительной и отрицательной. Я решил бросить кости в этой пустыне, дабы окончательно разобраться, почему после очередных приступов бессознательности нахожу возле себя следы собаки, и возможно ли осознанно превращаться в ящерицу. Но однажды в порыве сюрреалистической невнимательности, причиной которой послужило очередное перевоплощение из рептилии обратно в человека, я перепутал белое солнце пустыни с луной, пытаясь разглядеть её через увеличительное стекло. Так я умудрился сжечь единственное прибежище иллюзий моей психики от невыносимой температуры реальности. Но обо всём по порядку.

       The time to hesitate is through

       No time to wallow in the mire

       Try now we can only lose

       And our love become a funeral pyre

      Cарай сгорел. Но что в нём было? Как минимум, он был не огнеупорным. На входной двери была табличка «творческий человек». В углу стояло старое кресло, рядом с ним светильник. Сарай больше был похож на гараж, типа тех, что в девяностые преимущественно усатые мужики сооружали как альтернативу реальности. Здесь они были председателями, руководителями парламента, в общем, настоящими хозяева жизни. Некоторых из них, а именно носителей усов (их количества от общей массы того времени варьируется в районе 60 – 70 процентов) я называю «Хоганами», в честь известного американского рестлера и актёра Халка