Балетная школа. Катерина Черинова

– отвечайте.

      Катька вернулась в детский дом, когда уже ранние ноябрьские сумерки опустились на город. Размашистым шагом девочка вошла через парадный подъезд, миновав Василия Егоровича у входа, и проследовала в девчоночью спальню. Если сторож и хотел что-то сказать провинившейся девчонке, то просто не успел – настолько деловит и решителен был ее шаг. Однако вслед он успел высказать свое мнение по поводу ее поведения, но Катька шага не сбавила и ничем не показала, что слышала упреки в свой адрес. Она прошла через всю комнату и, как была – в треухе, чуть великоватом ватнике и сапогах – рухнула на свою постель у окна. Эмма отделилась от подружек и подошла к Катьке.

      – Ты где была? Я думала, тебя загребли.

      Она села на свою кровать, стоявшую рядом с Катькиной.

      – Кого-то взяли из наших? – голос Катьки звучал глухо из-за подушки, в которую девочка уткнулась.

      – Митьку. И Санька, – ответила Эмма.

      Она пересела на серое кусачее одеяло на постели подруги и осторожно стянула с девочки один сапог. Катька сняла наконец шапку и начала расстегивать ватник.

      – Устала я, – вздохнула она.

      – Так где ты была?

      – Заблудилась, – хмуро ответила Катерина, выпутываясь из неудобной верхней одежды и скидывая ее на одеяло.

      – Заблудилась? – удивилась Эмма.

      – Ну да. Мы убежали. А он завел меня куда-то в Ямские улицы. Я там не разбираюсь пока.

      – Он? Кто он?

      Эмма аккуратно поставила сапоги у кровати подруги, рядом с соломенным ковриком, чтобы не запачкать его слякотной грязью.

      – Лучше бы почистить, – отвлеклась она на секунду от темы разговора. – Так кто?

      – Дымов, – ответила Катька.

      – Какой еще Дымов?

      – А это тот верзила, которого я на себя взяла, – хмыкнула в ответ девочка.

      – Этот? Вы подрались? Он побил тебя? – Эмма приподнялась, чтобы оглядеть подругу.

      – Успокойся, – отмахнулась Катька, – мы заключили перемирие, когда удирали от этих… блюстителей порядка, – припомнила она мудреное слово.

      – А потом? – Эмма взяла ватник подруги, намереваясь повесить его на общую вешалку, прибитую к стене у входа в спальню.

      – А потом он проводил меня до детдома, – будничным тоном произнесла девочка, стаскивая колкий шерстяной свитер через голову.

      Эмма даже вернулась с полдороги, так и сжимая в объятиях верхнюю одежду подруги.

      – Ого! – воскликнула она.

      – Ага! – усмехнулась Катька. – Пока шли, встретили его шпану…

      – Ой!

      – Да нет! Он по-прежнему был со мной в перемирии.

      Эмма нахмурилась, пристально вглядываясь в лицо подруги. Потом выдала новую информацию:

      – У нас с ними бой в субботу.

      – Да? – встрепенулась Катька, тут же потеряв свою вальяжность. – Решили, да?

      – Решили. Когда все разбегались, кто-то из них крикнул, что продолжим в субботу.

      – А где?

      – Не до таких деталей было, – язвительно фыркнула Эмма.

      – Ладно, разберемся.

      Катька