Лукавый месяц. Анастасия Шолохова

Сергей сбивчиво объяснил Игорю, что нашёл Марианну в её квартире – она лежала на кровати в бессознательном состоянии.

      – Она трубку не брала весь день, мать заволновалась. И меня отправила искать. Я поехал в театр, телефонов-то режиссёра у меня нет. Там сказали: «Сегодня не было и вообще три дня уже не приходила». И сказали… ну, всё, что думают о Маришке. Я чуть не вломил им… Но это не важно! А потом… я поехал к ней. Никто не открывал, но у меня ключи… Она на кровати, завернулась так в одеяло. Я сначала подумал, что она просто спит, – долетали до растерянного Игоря всхлипы парня. – Она в последнее время много спала. Таблетки, ты понимаешь. Хотел даже уйти и потом с ней поговорить. А на кухне бутылки из-под вина. А ей нельзя вообще больше пить! Я пошёл в комнату к ней разбираться. А там ещё бутылки. А она не реагирует…

      Сергей разрыдался.

      – И я сразу скорую вызвал!

      Сергей говорил и говорил: как в ожидании скорой пытался привести сестру в чувства, как врачи бились за жизнь Марианны. И как у них ничего не получилось.

      – Они сказали, что немного только не успели! То есть, ты понимаешь, если б я сразу поехал к ней, она была бы жива!

      Игорь молчал, закрыв глаза. Боль обручем обхватила голову, ему казалось, что сейчас обруч сожмëтся и его голова просто разлетится на куски. И это будет хорошо.

      – Еë увезли? – спросил он и сам поразился спокойствию своего голоса.

      – Да, – Сергей затараторил что-то про подготовку к похоронам, но до Игоря долетели лишь последние слова его монолога: Не вини себя.

      «И я понял, что виноват. И ещё понял, что не успел. Ничего не успел. Не поговорить с ней толком. Ни любить её. Так как следовало её любить. И что уже больше ничего никогда не будет».

      Игорь сбросил звонок, снова глядя на своё отражение в темноте окна. Тут его глаз уловил какое-то движение под самым потолком. В маленькой паутинке копошился паук.

      «И мне так противно стало, что эта тварь живёт себе… в кайф, а Мары-то, моей Мары больше нет!»

      Игорь залез на табуретку и разорвал паутинку. Испуганный паук поспешил скрыться.

      Уже совсем стемнело. Ветер гонит рваные облака, но то и дело сквозь них проглядывают звëзды.

      – Луны не видно. Жалко, – Игорь останавливает автомобиль возле полуразвалившегося, построенного ещё в начале прошлого века, деревянного дома.

      «Кажется, это была дача какого-то художника. Или писателя, не помню. Вон даже башня есть».

      На башне с кое-где пробитой крышей чудом сохранился шпиль с флюгером-петухом, правда, теперь без хвоста. Сейчас флюгер не виден, но сверху доносится скрип железа. Игорь поднимается по хлипким ступеням на крыльцо.

      «Нужно быть осторожнее, доски в любой момент могут проломиться. Надо бы отремонтировать тут, ну, что можно».

      И снова Игорь не верит своим мыслям. Дело даже не в деньгах, хотя на ремонт такой махины в таком плачевном состоянии их понадобится немало.

      «Дело в огласке. Обязательно ведь пронюхают, что у меня есть какая-то тайная дача. А если Ленка узнает?!