Меченый. Василий Горъ

потребовал я.

      Хозяйка избы несколько раз кивнула и, не отрывая взгляда от золотого, попятилась к стоящему рядом с печью сундуку.

      Крышка с грохотом ударилась о стену, и тетка, выхватив из него какую-то беленую тряпку, негромко пробормотала:

      – Мужнина, покойного ему Посмертия… Правда, боюсь, маловата тебе будет…

      – Не мне… Пойдет… – буркнул я и в мгновение ока обзавелся парой нижних и одной верхней рубахой. Правда, все это было изрядно поношенным, но чистым. И, главное, сухим.

      – Котомка есть?

      – Есть! Как же не быть-то? – Тетка сорвалась с места, походя перевернула рассохшийся табурет и метнулась к полатям. – Вот! Держи.

      Я положил монету на подоконник, затолкал рубахи в котомку и уставился на хозяйку:

      – Поесть… Кремень, кресало, трут…

      Та бросилась к печи, вытащила из нее чугунок и с грохотом поставила его на стол:

      – Есть каша из бобов… Позавчерашняя… Еще кусок сыра и краюха хлеба…

      – Возьму хлеб и сыр. Курицу или поросенка найдешь?

      – Сейчас!!! – Тетка метнулась к выходу из избы и, не одеваясь, вылетела во двор. Там что-то грохнуло, потом раздался истошный визг и приглушенные проклятия.

      Добравшись до полянки, я удостоверился, что леди Мэйнария все еще спит, быстренько разжег костер, разделал поросенка, нанизал куски мяса на прутья и пожарил мясо. Потом забрался под еловые лапы, присел рядом с баронессой и осторожно прикоснулся к ее ноге.

      Ее милость тихонечко вздохнула, попробовала перевернуться на другой бок и шарахнулась локтем о корень.

      – Проснулись? – спросил я.

      – Кажется, да! – ответила она и села. Потом уставилась на свою рубаху, побледнела, молниеносно закуталась в плащ, а потом уставилась на меня.

      Видеть ужас в ее глазах было невыносимо. Поэтому я опустил взгляд, развязал котомку и пододвинул ее к ней:

      – Сухие рубашки… Переоденьтесь…

      Леди Мэйнария промолчала.

      Я пожал плечами, повернулся к ней спиной и выбрался из-под ветвей:

      – А я пока нарежу хлеб и сыр.

      Через пару минут из-за моей спины раздался тихий шорох хвои, а потом – все ускоряющийся топот…

      Я вытер кинжал, вложил его в ножны. Потом встал, со вздохом подобрал посох и неторопливо побрел следом за беглянкой. Моля Двуликого, чтобы он не позволил ей сверзиться в какой-нибудь овраг и уберег от переломов и растяжений…

      Глава 7

      Брат Ансельм, глава Ордена Вседержителя

      Шестой день четвертой десятины второго лиственя

      Вылетев из метателя, пятиведерный[60] камень описал высоченную дугу и вдребезги разнес мощный четверик[61]. Тяжеленные бревна длиной в десять локтей разлетелись в разные стороны, а над остатками венца[62] повисло облако из пересушенного мха и кусочков войлока[63].

      «Ничего себе!» – удивленно подумал его преподобие. Потом прищурился, поймал ускользающую мысль… и с трудом удержался

60

«Ведро» – мера веса. Порядка 8 кг.

61

Четверик – сруб прямоугольной формы.

62

Венец – нижний ряд сруба.

63

Мох и войлок – традиционные теплоизоляционные материалы, используемые для утепления пазов.