Воспоминания усадьбы, или Тайна голубого блокнота. Елизавета Секисова

сухие факты и даты. Познавательно, но бесполезно в моём случае.

      А ещё эта простуда. Третий день столбик термометра упорно полз к отметке тридцать восемь. Голова болела, нос тек, как ниагарский водопад. Красные глаза, то ли от температуры, то ли от долгого сидения за монитором, горели.

      Устало вздохнув, убрала ноуд с колен на тумбочку и, поправив в красную клетку пижамные штаны, отправилась на кухню за лекарствами. А там как обычно: на голодный желудок все эти таблеточки-сиропчики пить не будешь, поела. Тарелка супа с фрикадельками как-то быстро кончились. А это хороший знак. Посмотрела на серый мир за окном, потупила в телефон. А после обеда случилось удивительное – я уснула. Я-человек, который перестал спать в обед в полтора года, честно поддерживая эту традицию целых двадцать лет, уснула.

      Мне снилась усадьба. Мрачные коридоры и комнаты бесконечно тянулись и казались лабиринтом. И голос, далекий голос звал из непроглядной тьмы. В одной из комнат у стены стояло старинное зеркало. Свет, падавший из оконного проёма, образовал тоннель в сумраке, освещая резную позолоченную раму. Пылинки кружили в воздухе, мерцая на свету. Я подошла к зеркалу и в удивлении замерла. В отражении стояла не я, а гимназистка. На минуту мне показалось, что она удивлена не меньше меня. Некоторое время мы так и стояли, глядя друг на друга. А потом зеркальную гладь исказили трещины, а меня с силой вытолкнуло из сна.

      Прошло около месяца. За работой, бытовыми проблемами время пролетело незаметно. А может оно пролетело только потому, что я каждый день не оставляла мысли о скорейшем возвращении в усадьбу.

      В один из пасмурных ноябрьских дней я снова отправилась в путь. Ещё сонные улицы города, встретили меня бодрящим холодом. Автостанция, билет на автобус, и вот мы едем. Почти пустой салон, на фоне монотонно вещает радио. Дорога тянется от одной деревни к другой, утопая в густом тумане, который поглотил нас сразу же за городом. Вот и моя остановка. Около двадцати минут пришлось идти пешком, почти на ощупь. Мир вокруг замер, как будто остановили время. Вот из белесой пелены выступили въездные столбы в усадьбу. Бодро прошагав мимо покосившихся заборчиков и построек, вышла к каретному двору. Туман, хоть и начал редеть, но пока все ещё плотной пеленой окутывал лес. Моё бурное воображение дорисовывало таинственные силуэты людей, животных из пней, кустов и поваленных в грозу деревьев. И от этого становилось жутковато. Как говорится – "У страха глаза велики"

      Усадьба таинственно выступала из белесой мглы. Её ржавые шпили, покосившиеся башенки и остроконечные окна, стремящиеся ввысь, смотрелись особенно органично. Я могла бы применить свой дар и увидеть её в самом рассвете, но сейчас интересовало совсем другое – воспоминания о голубом блокноте.

      Нужно было перевести дух.

      Присев на ствол упавшего замшелого дерева, оглядела фасад. Достала из рюкзака телефон и открыла старую фотографию усадьбы, сравнивая ее с действительностью. А в действительности на крыльце не оказалось литого козырька и герба. На фотографии невозможно разобрать, что на нем изображено. Да и ладно, дома поищу информацию.

      – Когда