Дуреха. Ирина Мартова

сказать, когда происходит надлом в семейных отношениях, когда возникает эта проклятая трещина. А когда замечаешь ее, уже, оказывается, поздно что-то менять, склеивать или сколачивать: трещина разрастается, отношения ухудшаются, люди отдаляются.

      Тот день, когда муж, забрав собранные ею чемоданы, ушел из дома, она запомнила навсегда. Сердце рвалось на части: с одной стороны, она злилась на него за безалаберность, неумение жить, чрезмерную любовь к алкоголю, желание свободы, артистичность и непрактичность, а с другой стороны, жалела, любила и очень боялась потерять.

      Василий Титов, который был старше жены на целых четырнадцать лет, слыл общим любимцем. Художник, декоратор и дизайнер, он имел кучу друзей, обожал шумные застолья, отличался добрым нравом и невиданной щедростью. Если у него появлялись деньги, то Ирина знала, что их надо непременно у мужа забрать, иначе к вечеру он может остаться без копейки. Причем Василий не был гулякой, просто не знал цену деньгам, которые к нему, невероятно талантливому человеку, легко приходили и так же легко уходили, не задерживаясь в карманах.

      Ирина долго терпела. Уговаривала. Упрашивала. Умоляла. Ничего не помогало. Стоило мужу только закончить очередной проект и получить гонорар, как тут же непонятно откуда слетались, как пчелы на сладкое, десятки друзей, родственников, приятелей. Рестораны, застолья, пикники, завтраки, ужины–все длилось ровно столько, на сколько хватало денег. Как только его кошелек пустел, всех как ветром сдувало!

      Ирина Ивановна жила как на пороховой бочке. Девочки росли, денег не хватало, мать злилась, а муж, ничего не замечая, жил в своем мире творчества, фантазии и мечты.

      Елена Федоровна, теща, в такие дни ходила по дому поджав губы. Сердито сыпала свое любимое: «Где умному горе, там дураку веселье. Дураков не сеют, они сами рождаются. Дурная голова ногам покоя не дает.»

      Когда силы, смирение и терпение закончились, Ирина побросала вещи мужа в два чемодана и выставила их на порог.

      Молодость и женская природа требовали свое, хотелось любви, но она, нарыдавшись в подушку, утром вставала с неизменным желанием все преодолеть самой, не допустить, чтобы девочки видели этот бедлам.

      Так и прошла ее жизнь в этих трех комнатах.

      Мать, Елена Федоровна, помогала изо всех сил, девочек взяла на себя, дом вела властной рукой. Постепенно все улеглось, как-то устаканилось, дочери подросли.

      И очень незаметно подступил возраст, который, как известно, никого не красит. Появилась первая седина, побежали по щекам «гусиные лапки», исчез девичий овал лица. И поселилась в глазах неизбывная печаль – спутница одиночества.

      Забот, как ни странно, не убавлялось.

      Девочки закончили школу. Наташа, старшая дочь, поступила в медицинский институт, вышла замуж, родила ребенка, развелась. А Дарья, младшая, росла строптивой и своевольной.

      Бабушка всякий раз после очередной выходки внучки хваталась