В военную академию требуется…. Надежда Мамаева

оттолкнулась и сорвалась в полет.

      С мыслями о родителях и задремала. И проспала почти сутки. А утро… Оно редко бывает добрым.

      Разбудил меня удар колокола. Резкий. Надрывный. Внезапный. Я вскочила, еще не успев толком открыть глаза. Помотала головой, приходя в себя.

      Вокруг был сумрак. А еще туман. Из зарешеченного окошка донеслось:

      – Построение. Пробежка. Живо, живо.

      Я задрала голову. Глаза уже начали привыкать к тому, что вокруг – насыщенная серость, щедро разбавленная тьмой.

      В оконце промелькнули чьи-то сапоги. Много сапог. Кадеты спешили. Судя по всему, на это самое построение.

      Я потянулась, чувствуя, как за ночь задеревенели мышцы. Еще несильная, терпимая боль, но если вовремя не размяться, то будет хуже. К тому же ночь выдалась прохладная. Не хватало еще простыть.

      Я заплела косу и начала разминку с приседаний-отжиманий. Потом прыжки, растяжки. Когда я стояла на одной ноге, прогнувшись в спине и пяткой второй пытаясь достать до затылка, в решетку поскреблись.

      Вздрогнув, я на миг потеряла концентрацию, а за ней и равновесие. Благо успела в последний момент выровняться и не упасть.

      За решеткой стояла Кара. Промокшая, грязная, растрепанная, но воинственная зая.

      – Ты обещала меня не бросать! – обвиняюще пискнула она и дернула носом.

      – Как я могла тебя не бросить, когда ты удрала в кусты? Вместе с чемоданом, кстати…

      – Я не удрала! – рассердилась Кара. – Это было стратегическое отступление. И пусть в этом облике даже магу не опознать во мне демона, но все же… – Она придирчиво осмотрела меня и уточнила: – Поймаешь?

      У меня имелся лишь один вопрос: как перед прыжком ко мне в руки она собралась протаскивать свою упитанную хвостатую попку через прутья? Но Кара протискиваться меж железяк не стала. Она закусила ими. Как пирожными. А потом, прогрызя себе дыру, аккуратно пролезла в нее.

      Я подставила ладони, в которые и упал увесистый комок меха. Судя по всему, пушистая ночью сильно нервничала и сточила изрядно и всего. Я даже боюсь представить, чего именно. Но она весьма потяжелела.

      И тут я услышала, как лязгнул засов на соседней двери.

      – Завтрак! – Зычное эхо полетело по коридору, отражаясь от сен.

      Я схватила с пола свой картуз, убрала под него косу. Заю тоже спрятала, задвинув ее в угол за ночной горшок. Не сказать, чтобы Кара этому обрадовалась…

      Когда в мою камеру вошел уже немолодой мужчина в форменной одежде, я была примерным проштрафившимся кадетом – безмятежно дрыхла на сене.

      Села, нарочито потянулась, зевнула.

      – Вот, смотрю, ничего вас, сорванцов, не берет, – беззлобно пробурчал он, ставя на пол миску с кашей. – Еще, поди, и выспался всласть.

      Я в ответ хитро улыбнулась.

      – Карцер, карцер… Надо было туалеты послать драить или репу чистить на всю академию. А то бока тут отлеживаете на дармовых харчах… – чувствовалось, что он говорил беззлобно, скорее по привычке.

      Я