Зажги свечу. Мейв Бинчи

плече Элизабет, а та гладила ее по голове и говорила, что они должны быть стойкими. Имон, с мокрыми глазами и покрасневшим лицом, бросился обратно в лавку. Донал стал спорить, что Шон не может быть счастлив в раю, он же туда не собирался, черт побери! Это проклятые немцы и итальянцы его туда отправили! Он впервые в жизни произнес «черт побери».

      Морин услышала новость в холодном холле гостиницы в Дун-Лэаре и расплакалась как ребенок, покачиваясь взад-вперед в объятиях Эйлин, пока не вышла хозяйка и не попросила их пойти в менее публичное место. Они ходили туда-сюда по пристани два часа, пока Морин плакала и думала про все, что Шон уже никогда не сделает.

      Потом началось паломничество.

      Все было как в тумане. Обломки зданий на улицах Ливерпуля, светомаскировка, очереди у каждого магазина. Поездка в госпиталь, где плакал Джерри. Эйлин проявила невероятную стойкость и улыбнулась. Она попросила молодого священника с ирландским акцентом отслужить мессу по Шону. Заупокойная служба проходила в семь утра, и Эми Спаркс тоже пришла. Эйлин надела черную шляпку и черные перчатки и принесла букет цветов, чтобы оставить его в церкви: лучшее, что нашлось вместо венка.

      Но на пароме обратно в Ирландию она заплакала и даже не смахивала текущие по щекам слезы, которые промочили ее пальто, пока она сидела и смотрела на темное море и плакала от бессмысленности всего. Потом, не переставая плакать, она подошла к леерному ограждению и схватилась за поручень. Другие пассажиры видели, как ночной ветер сорвал с нее шляпу, поднял в воздух, стукнул о палубу и унес в море, но красивая женщина в черном пальто не заметила пропажу. Она что-то повторяла вполголоса, снова и снова. Наверное, молилась.

      Часть вторая

      1945–1954

      Глава 6

      Вайолет так и не поняла, почему они согласились, чтобы Элизабет закончила летний семестр в монастырской школе и пропустила День победы в Европе! Пропустила все празднование, включение освещения, снятие светонепроницаемых штор и дикое ликование, когда американские солдаты пускались в пляс с проходившими мимо девушками, когда обезумевшие от счастья толпы со слезами на глазах маршировали туда-сюда по Риджент-стрит и вокруг Пикадилли под рев клаксонов и пели во всю глотку «Bless ‘Em All».

      Она чувствовала себя чужой на всеобщем празднике. Вместо мужа с вещмешком, вернувшегося домой с победой и рассказами о выигранных сражениях, у нее был Джордж, ставший еще более мрачным и раздраженным. Он бормотал себе под нос про парней с медалями и нашивками, вернувшихся на гражданку, где их восхваляют и продвигают. У нее не было дочери, которую можно гордо прижать к себе, как делали другие женщины. Некого обнять с наказом на всю жизнь запомнить этот день. Ее дочь сдавала какой-то экзамен и пела в каком-то концерте, держа в руках икону Девы Марии, и поэтому не могла приехать, пока не закончится семестр. Во всяком случае, так Вайолет поняла написанное Эйлин. Оставалось надеяться, что они правильно поступили, отослав Элизабет на столь долгий срок.

      Работа на военном заводе