Звездные часы человечества. Стефан Цвейг

а потому гарантирована помощь Византии против турок.

      Однако, едва лишь опасность для Византии стала менее острой, греческие синоды отказались утвердить договор; только теперь, когда султаном стал Мехмед, православное упрямство меркнет перед необходимостью: одновременно с просьбой о безотлагательной помощи Византия шлет в Рим весть о своей готовности уступить. Теперь снаряжают галеры, грузят солдат и боеприпасы, и на одном из кораблей поплывет папский легат, дабы торжественно совершить примирение обеих церквей Запада и возвестить миру, что напавший на Византию бросит вызов всем христианам.

      Литургия примирения

      Грандиозное зрелище того декабрьского дня: великолепная базилика, чья тогдашняя роскошь, мраморно-мозаичная, мерцающая изысканными драгоценностями, в нынешней мечети едва угадывается, празднует великое торжество примирения. В окружении всех вельмож своей империи явился Константин, басилевс, дабы своей императорской короной высочайше засвидетельствовать и гарантировать вечное согласие. Огромное помещение, озаренное несчетными свечами, переполнено; у алтаря по-братски служат литургию легат римского престола Исидор и православный патриарх Григорий; впервые в этом храме вновь включено в молитву имя папы, впервые на латыни и на греческом одновременно взлетает ввысь, к сводам вековечного собора, благочестивое песнопение, меж тем как торжественная процессия умиротворенного духовенства проносит по храму мощи святого Спиридона. Восток и Запад, обе веры, кажется, соединены навеки, и наконец, после долгих лет преступных раздоров вновь восторжествовала идея Европы, смысл Запада.

      В истории, однако, мгновенья разума и примирения коротки и эфемерны. Пока в церкви голоса благочестиво сливаются в общей молитве, вне ее стен, в одной из монастырских келий, ученый монах Геннадий уже рьяно негодует против латинян и предательства истинной веры; едва сплетенные разумом, мирные узы вновь разорваны фанатизмом, греческое духовенство даже не помышляет об истинной покорности, а друзья с другого конца Средиземного моря готовы забыть об обещанной помощи. Несколько галер, несколько сотен солдат, правда, посылают, но дальше город предоставляют его собственной судьбе.

      Начинается война

      Когда деспоты готовят войну, они всегда, покуда полностью не снарядятся, велеречиво разглагольствуют о мире. Вот и Мехмед, вступая на престол, особенно дружелюбными и успокоительными словами приветствует посланников императора Константина, прилюдно и торжественно клянется Богом и Его пророком, ангелами и Кораном, что намерен самым неукоснительным образом соблюдать договоры с басилевсом. Но в то же время коварный султан на три года заключает соглашение о взаимном нейтралитете с венграми и сербами – на те самые три года, в течение которых рассчитывает без помех завладеть городом. Так, после множества клятвенных обещаний мира, Мехмед преступно провоцирует войну.

      До тех пор туркам