Основы человечности для чайников. Екатерина Шашкова

мой ноут и больше мне его не отдашь.

      – Ничего ты не поняла! Ты хоть представляешь, что натворила? И что мне сегодня наговорили?

      – Ругались.

      – Ругались? Это не просто «ругались», это… Ты представляешь, каково это все выслушивать? Да мне так стыдно перед людьми не было с того момента, как мать твоя… начудила!

      «Начудила». Теперь это так называется.

      Бабушка очень не любила называть некоторые вещи своими именами и подбирала такие странные эвфемизмы, что Ксюха не всегда могла догадаться об истинном значении фразы. Вот «начудила» – это что? Сбежала из дома? Накрасила губы слишком яркой помадой? Пробила в ухе третью дырку? Родила ребенка? Что-то еще?

      Столько вариантов – и все правильные.

      – Счастье, что никто не вызвал милицию! – с надрывом продолжила бабушка.

      – Полицию, – машинально поправила Ксюха.

      – И врачам сказали, что он сам споткнулся.

      – Так он сам и споткнулся. О леску.

      – Вот так всем и говори!

      – Да это правда! Не толкала я его! Только стукнула немножко!

      – Я не знаю, как с тобой быть! Что мне делать, если ты обычных человеческих слов не понимаешь? – Бабушка будто не слышала возражений. – Из дома тебя не выпускать? Везде за ручку водить, как маленькую? Голова у тебя есть вообще или она нужна только для того, чтобы лохмы в разные цвета красить? Не думаешь совершенно, даже не пытаешься! Почему у других дети как дети, а у меня – наказание ходячее? Вся в мать, никаких мозгов! И закончить, видимо, так же решила!

      Скандал перешел в активную фазу.

      Можно было уже ничего не делать и никак не реагировать, просто иногда кивать в такт словам и не слишком заметно думать о посторонних вещах. То есть не улыбаться.

      Улыбаться Ксюху и не тянуло.

      От сравнения с матерью всегда делалось не до улыбок, а бабушка, как назло, очень любила об этом говорить. И каждый раз Ксюхе хотелось забиться в угол, зажать уши и заорать: «Нет! Прекрати! Я – не она! Я не буду как она!»

      – Такая же бессовестная балбеска, только о себе и думаешь! А обо мне кто подумает? А о последствиях? Хотя бы раз в жизни, прежде чем глупость сделать, мозги включила! Как ты дальше жить собираешься, я не понимаю?!

      Ксюха тоже не понимала.

      Действительно, как жить, если все, что она делает, – неправильно? Любой поступок, любое решение, любой выбор – ошибка (по крайней мере с точки зрения бабушки). Не та одежда, не та музыка, не те оценки.

      – Глаза бы мои тебя не видели! Рожу твою бесстыжую!

      «Я ведь могу просто развернуться и уйти», – подумала Ксюха. Даже покосилась на дверь, искренне надеясь, что делает это незаметно. Но в тот же момент отчетливо поняла, что никуда она не уйдет. Не потому, что пойти некуда, и не потому, что кеды обратно из шкафа доставать неудобно, а потому что… ну…

      Потому что если она сейчас развернется и уйдет, то поступит в точности как мама.

      И получится, что Ксюха действительно в нее. Что они одинаковые. И закончат одинаково. И значит, ничего, совершенно ничего нельзя изменить. Только разреветься