Песнопение бога. Рина Харос

плодородие, использовав священный огонь, пожертвовал собственной кровью, чтобы целители могли изготовить эликсиры для излечения болезней. Бывало, что утром мужчина выходил из своей комнаты с темными кругами под глазами и неестественно бледным лицом, после чего мать тотчас же загоняла его обратно в спальню и вела все переговоры сама. Отец до беспамятства любил ее. Мать могла усмирить ярость и необузданность дракона одним лишь прикосновением или взглядом, ради которых мужчина готов был пойти на все – выслушивать многочисленные недовольства народа, что медленно начинали уважать нового правителя, использовать собственную кровь и плоть для исцеления болезней, лишь бы возлюбленная всегда была рядом и безмолвно поддерживала, не давая сойти с ума от груза ответственности.

      «Мое спасение, лишь ты можешь потушить мой огонь», – так ласково называл отец супругу.

      Мать, которую любили и к мнению которой прислушивались, всячески старалась поддерживать порядки на континенте. Мериса принимала во дворце нуждающихся, даровала им продукты, часть своих сил на восстановление здоровья или спасение жизни ребенка. Женщина не давала повода для бунта и тушила любую ссору на корню.

      Но Мериса никогда не называла истинную природу своей магии. Когда речь заходила про войну на Олимпе, ее ладони сжимались в кулак, а лицо не выражало никаких эмоций. Лишь глаза, полные беспокойства, выдавали боль, которую она так тщательно научилась скрывать с годами.

      Родители были к нам добры, когда сами были счастливы. Берт, мой старший брат, был в сложных отношениях с отцом. Если верить словам потомка могущественного дракона, он не оправдал ожиданий правителя, поставившего на кон все. Зачастую они общались на повышенных тонах, пока в комнату не влетала, словно фурия, мать и властным тоном отправляла спорщиков по разным комнатам.

      После таких разговоров я находил Берта в своих покоях, съежившегося в углу. Тогда я усаживался рядом с братом, обхватывал его содрогающееся от слез тело и молчал, ожидая, пока он сам все расскажет. Лишь после того, как влага на щеках засыхала, Берт начинал говорить. Это помогало ему избавиться от тяжести в душе.

      Но с годами наша связь только слабла.

      Я подрастал, моя сила дракона крепла.

      И в одной из ночей, когда мне едва исполнилось пятнадцать лет, почувствовал дикую ломоту в теле и жар, который становился все сильнее. Решил спуститься вниз, чтобы выпить воды, спотыкаясь и едва не скатившись кубарем по ступенькам. Ноги отказывались слушаться, но я нашел силы вырваться из замка, который вдруг стал слишком маленьким и тесным. Стоило оказаться на ближайшей поляне, рухнул на бок и зарычал от боли так громко и яростно, от чего перебудил весь дворец.

      Магия была сильнее – она стремилась разорвать человеческое тело, которое было даровано нам мойрами. Я царапал кожу до крови, слышал хруст ломающихся позвонков, чувствовал, как жажда требовала трансформироваться. Лишь краем глаза заметил, как обитатели выскочили из дверей