Возрождение Феникса. Том 8. Григорий Володин

Аматэрасу. То есть, самая сильная богиня мне доступна.

      – Так ли это? – горько усмехается статная черноволосая японка в красном одеянии. Ее большие золотые глаза пронзили бы любого насквозь: они выражают печаль, но сердца других заставили бы радоваться от их сияющего блеска. Только я один могу увидеть в этих глазах, в этом прекрасном бледном лице еще не излеченную скверну.

      Мои губы произносят:

      – Хаос.

      – Монстры отравляют нас, – кивает богиня, вдруг она шатается и падает навзничь.

      Срываюсь вперед. Я успеваю подхватить вечную девушку за талию и стройную спину.

      – Спасибо, – слабо улыбается Аматэрасу. – Спасибо, спаситель.

      Воздух заблагоухал персиковым ароматом. Так пахнут спелые плоды, наполненные солнцем и теплом. Так пахнет богиня солнца.

      – Нет, – грустно говорю. – Пока еще нет. Но надеюсь, скоро.

      Богиня тает на моих руках, стекает золотым светом, а я обращаю взгляд на облитого собственной кровью Кагуцути, бога огня и кузнечного дела. Другими словами, Сварог на минималках.

      – Кагуцути-ками, одолжите свой меч, – кланяюсь.

      – Держи, Свар-ками, – с кровавой ухмылкой протягивает он кровоточащий меч.

      – Благодарю, – принимаю дар. – С возвратом.

      Анреалиум рассыпается на клочья темноты, и я снова ступаю на песок арены. Трибуны удивленно ахают, Чжао отшатывается в ошеломлении. Как и судья.

      В моих руках дымится катана бога огня Каугуцути, с его багрового клинка капает кровь на желтый песок.

      Поворачиваюсь к судье.

      – Я готов к сражению.

      ***

      Прижав ладони к лицу, Анеко вжимается в спинку кресла. Она знала! Знала, что так будет!

      Что Свар-ками снова вселит в нее чувство трепета и благоговения. Что русский снова присвоит себе ее веру, не считаясь с ее чувствами.

      – Ками, – осеняет себя огненными знаком сидящий рядом Гунай. На лице брата сияет восторг и радость.

      «Он принял нового бога, – в голове принцессы мечутся мысли. – Предатель!»

      Но и она сама тоже предала. Ведь сердце бьется от бешеного потока эйфории, щеки нестерпимо горят, а колени сами собой тянутся вниз, к полу, чтобы сползти с кресла на пол и упасть ниц перед Огненным ками!

      Кровоточащий клинок не оставляет шансов. Или дело вовсе не в оружии? Ведь хочется смотреть не на меч, а на этого светловолосого юношу. На его ухмылку, на его лицо, усыпанное сверкающими рунами. Хочется знать, что значат эти знаки, ведь это знание сделает ближе к НЕМУ.

      Судья объявляет поединок. Беркутов и Чжао сходятся на расстояние длинного шага.

      Мечи вспарывают пространство. Кровавый клинок оставляет горящую полоску в воздухе, как комета. Китаец пытается перенять инициативу. Прыжок. Уход. Выпад. С искусным изяществом Чжао наносит удары Беркутову, пытаясь оттеснить его. Но меч русского отбивает все попытки. Кровавый клинок волшебно сверкает – словно красное стекло на солнце. Сам Беркутов невозмутим и спокоен.