Камерные гарики. Прогулки вокруг барака (сборник). Игорь Губерман

неведомо когда.

* * *

      Я восхищен, мой друг Фома,

      твоим божественным устройством;

      кому Господь не дал ума,

      тех наградил самодовольством.

* * *

      Забыт людьми, оставлен Богом,

      сижу, кормясь казенной пищей,

      моим сегодняшним чертогам

      не позавидует и нищий.

      Судьба, однако же, права,

      я заслужил свое крушение,

      и тень Вийона Франсуа

      ко мне приходит в утешение.

* * *

      Уже при слове «махинация»,

      от самых звуков этих славных

      на ум сей миг приходит нация,

      которой нету в этом равных.

* * *

      Кого постигло обрезание,

      того не мучает неволя,

      моя тюрьма – не наказание,

      а историческая доля.

* * *

      Что мне сказать у двери в рай,

      когда душа покинет тело?

      Я был бездельник и лентяй,

      но потому и зла не делал.

* * *

      Тюрьма – не простое скопленье людей,

      отстойник угарного сброда,

      тюрьма – воплощение смутных идей,

      зовущихся духом народа.

* * *

      Хилые и рвущиеся сети

      ловят мелюзгу и оборванцев,

      крупную акулу здесь не встретить,

      ибо рыбаки ее боятся.

* * *

      Тюрьма – условное понятие,

      она тосклива для унылых,

      души привычное занятие

      остановить она не в силах.

* * *

      Уже я за решеткой столько времени,

      что стал и для охраны словно свой:

      спасая честь собачьего их племени,

      таскал мне сигареты часовой.

* * *

      Что мне не выйти из беды,

      я точно высчитал и взвесил;

      вкусивши ясности плоды,

      теперь я снова тверд и весел.

* * *

      Надежны тюремные стены.

      Все прочно, весомо, реально.

      Идея разумной системы

      в тюрьме воплотилась буквально.

* * *

      Когда все, что имели, растратили

      и дошли до потери лица,

      начинают любить надзирателей,

      наступает начало конца.

* * *

      На папертях оставшихся церквей

      стоят, как на последних рубежах,

      герои легендарных давних дней,

      забытые в победных дележах.

* * *

      Удачей, фартом и успехом

      не обольщайся спозаранку,

      дождись, покуда поздним эхом

      тебе не явит их изнанку.

      Я опыт собственный на этом

      имею, бедственный еврей,

      о чем пишу тебе с приветом

      из очень дальних лагерей.

* * *

      Убийцы, воры и бандиты —

      я их узнал не понаслышке —

      в тюрьме тихони, эрудиты

      и любопытные мальчишки.

* * *

      Со всем, что знал я о стране,

      в тюрьме совпала даже малость;

      все, что писал я о тюрьме,

      банальной былью оказалось.

* * *

      Дерзостна, лукава, своевольна —

      даже если явна и проста, —

      истина настолько многослойна,

      что скорей капуста, чем кристалл.

*