Закон есть закон. Александр Старшинов

в данный момент я был рад любому стражу, не говоря о Мэй. В общем-то, кричать, что она из седьмого округа Альбы, кроме меня, тут было уже некому. А я и так прекрасно знал, кто такая Мэй и из какого она округа. Но Пелена требует неукоснительного соблюдения закона. Так что я думаю, возвращаясь домой, лейтенант Мэй сообщает каждый вечер собственному псу, что она из седьмого округа охраны порядка столицы. Или Мэй держит кота? Не ведаю – я никогда не бывал у нее дома.

      – Что тут у нас? – крикнул ее напарник, неспешно выползая из тачки с мигалкой, когда Мэй уже была рядом с трупом – с тем самым, который догорал и больше не дергался.

      Этого парня рядом с Мэй я прежде не видел – крепенький такой, короткостриженый, рожица гладенькая. С первого взгляда видно – карьерист. Прежде Мэй работала с каким-то типом предпенсионного возраста, и они постоянно ссорились. В том числе из-за меня.

      В одной руке Мэй держала пистолет, в другой – синюю пластинку детектора.

      – Тут дыра в Пелене, на минус седьмой уровень тянет, – отозвалась лейтенант.

      То есть, если перевести с языка стражей на нормальный, кто-то пользовался кристаллом и повредил Пелену.

      Фраза про минус седьмой уровень мне не понравилась, и посему я решил начать оборону с атаки:

      – Если ты еще не заметила, то сообщаю: эти парни устроили пальбу и к тому же изувечили дверь моего склада.

      – Я вижу, что ты сжег одного из них. Пелена это засекла! – заявила Мэй и обернулась к напарнику: – Подгребай сюда, Антон, опасности нет.

      – Это была самозащита. Обрати внимание на эти милые сколы на булыжниках. Как мне кажется, они очень похожи на следы от пуль.

      Сам не знаю, зачем я юродствовал. Наверное, это была реакция на то, что произошло несколько минут назад. Пока эти двое палили друг в друга и для разнообразия уродовали двери моего склада, я не успел испугаться. А вот теперь на меня накатило дурацкое веселье… Говорят, это из-за адреналина.

      Мэй присела на корточки и зачем-то пощупала пульс у парня с простреленной головой.

      – Мертв, – констатировала она очевидную вещь и замерла, глядя куда-то в пространство, будто окаменела. Я видел ее лицо в профиль. Изящный барельеф на фоне серо-черной стены моей конторки. Мэй была воплощением строгой печали.

      В следующий миг она тряхнула волосами и выпрямилась.

      У того трупа, который походил на черную головешку, она ничего щупать не стала. Ее помощник наклонился и положил пистолет обгоревшего в прозрачный пакет. Я не ошибся – оружие было незаконное, без синьки.

      – Ты их знаешь, Син? – спросила Мэй.

      – Сегодня познакомился. И тут же раззнакомился, как видишь.

      – Твое остроумие иногда меня бесит. Как они здесь очутились?

      – Меня тоже бесит мое остроумие. А пришли они порознь. Этот, – я указал на парня, чье лицо из желтого сделалось красным, – просил его заправить. А этот, – я указал на обгоревшего, – скорее всего, возмутился, что парень сможет заправиться концентратом без абонемента.

      – Ты