Гостевой дом. Валерий Вячеславович Бодров

с фиолетовой подсветкой. В нём искренне резвились подвыпившие постояльцы. «Каждый день новые, – Агата брезгливо поморщилась, – как можно плавать в этом гадюжнике. Здесь хоть воду то меняют? Сюда местные из соседних городков приезжают за экологией. Видели, как стоянка пляжная забита машинами. Это всё они». «То-то так воняет шашлыками, будто римский полк жарит стадо свиней, разбившись лагерем», – сказала Ольга. «Только евреи не едят свинину. Но ведь шашлык в кафе был прекрасен! – поддержал разговор, качающийся в пространстве Александр, – это я вам, как историк говорю». А Виктор снова громко икнул.

      И напоследок, у стеклянных входных дверей гостиницы между двух гипсовых львов, Виктор с Александром спели шёпотом песню, придерживая друг друга за уже дружеские плечи «…под крылом самолёта опёнка поёт». «Какая «опёнка», – спросил медленным языком Александр. Но ещё более медленным языком Виктор Сергеевич ответил: «Опёнка – это под крылом, фигня такая – скорость меряет».

      Все разошлись по номерам, довольные собой и друг другом. Виктор Сергеевич сразу провалился в мягкий матрац и уже ничего не слышал и не видел, кроме какой-то точки света в тёмной голове. Эта точка света постепенно увеличивалась, разрасталась и под конец превратилась в светлое солнечное марево, из которого вышла Ольга и сказала: «Завтрак!»

      Он открыл глаза и сразу зажмурился. Прямо в лицо бил яркий белый луч с жёлтыми прожилками. «Завтрак, завтрак!» Повторило солнечное привидение жены рядом, напичканное по контуру радужными аберрациями. Виктор приподнялся и тут же почувствовал в затылке тупую боль.

      «Ай, – сказал он, придерживая шею ладонью, – ай, я-яй!» «Зачем ты так напился вчера?» – Ольга продолжала ходить в солнечном свете, набирая фигуристую резкость. И когда Виктору удалось вертикально поднять свою чугунную голову и болезненные плески в ней затихли, лицо жены совершенно чёткое, оказалось напротив. «На вот выпей таблетку, а то и встать не сможешь», – сказала она и положила на ладонь мужа шершавый кругляшок. Следом из мутного пространства действительности прилетел стакан с соком, который Виктор Сергеевич осушил до дна, придерживая нетвёрдыми руками.

      В столовой ему стало много лучше, особенно после овсяного киселя с терпкой клюквенной подливой и он тут же начал думать мысль, вымученную ещё в тесном поезде под стук колёс и всеобщее покачивание общественного эфира. «Зачем все эти люди вокруг? – Машинально оглядывал он веранду столовой, заполненную постояльцами гостиницы и, посасывая сладкий чай с лимоном, – Кто они такие? В чём их предназначение? К чему все они стремятся? Зачем вон тот молодой человек заткнул уши наушниками? Разве не приятней чириканье вон тех жёлтых пташек на кустах… Интересно, что это за кусты? Или зачем так надушилась вот эта дама, сидящая за мной, неужели распаренный солнцем запах хвои намного хуже? А этот вот джентльмен?» И тут Виктор увидел Агату с мужем, и весь прошлый вечер размотался клубком в его слегка оцепеневшей голове. Он хотел