Дом из красного кирпича. Наталья Юрьевна Царёва

не мог понять… плюс ко всему очень красивые волосы: густые, блестящие, темного каштанового цвета и большущие карие глаза с зеленой искринкой. Губы, правда, были тонковаты, но губы можно было и простить.

      – Ты кто? – озадачила она меня.

      Я представился. Она, однако, последовать моему примеру не спешила.

      – Может быть, вы тоже назовете свое имя, прекрасная незнакомка? – наконец не вытерпел я, пытаясь подавить прорывающийся сарказм.

      – А я еще подумаю, – царственно качнула она головой.

      – Ну-ну… – Дура, решил я.

      Видимо, это как-то отразилось на моем лице, потому что она обижено надула губы:

      – Зачем тебе мое имя? Все равно ты его узнаешь, раз уж попал сюда. А так останется какая-то загадка, приятная недоговоренность. Чем плохо?

      – Ну должен же я к тебе как-то обращаться.

      – Называй меня «дорогая».

      Я внимательно на нее посмотрел.

      – Как скажешь, дорогая. Буду счастлив.

      На вид я поначалу дал ей лет двадцать, но сейчас решил скинуть года два-три. Акселератка, наверное. Из этих, ранних.

      Или напротив, умудренная дама?

      Да ну, умудренная сама не полезет – во всяком случае так, в лоб. Выждет хоть немного для приличия – да и не так грубо. А вот девочка вполне способна изъявить желание поиграть в куклы.

      Эта-то – в куклы? Хм.

      Хотя, может, дура.

      Я пошел на кухню, решив не париться из-за всякой ерунды. «Дорогая» следовала рядом.

      Как ни странно, на месте никого не оказалось.

      – Ужин в семь, – сообщила акселератка. – Подождать не хочешь?

      Я мотнул головой, подумал спросить разрешения заглянуть в холодильник, а потом как-то засомневался. Бог его знает, какой она могла дать ответ. А хозяйничала все равно Анна, которой здесь не было…

      Так что я бесцеремонно нашарил три яйца, помидор, отрезал хлеба и принялся варганить себе вполне даже сносную яичницу.

      – Не хочешь ли, дорогая, поухаживать за своим незабвенным? – осведомился я, сам удивившись прозвучавшему в голосе яду. С чего бы…

      Почему-то она меня раздражала.

      – Устала что-то, – отмазалась девица, с интересом наблюдая за моими действиями. Было такое чувство, как будто ей это все в диковинку. – Не сделаешь мне кофе?

      Я только кивнул.

      – Да покрепче, какой я люблю, – она укоризненно на меня поглядела да так искренно, что я смутно почувствовал какую-то вину и разозлился еще больше. – А не то что в прошлый раз.

      – Постараюсь не повторять прежних ошибок, – почему-то поддержав игру, ответил я, а в мыслях мелькнуло что-то насчет того, что безумие, оказывается, бывает заразным.

      Через пару минут она уже довольно отхлебнула свой кофе, а я принялся за яичницу.

      – Молодец. Нет, правда, здорово. Как работа?

      – Да все так же, милая. Что там может приключиться нового…

      Бред, подумал я. Определенно, бред.

      – Мне вчера звонила мама.

      – И что?

      – Она