Центурион Траяна. Александр Старшинов

дней! А я слышал – раньше их всех вырежем. – Кука тоже решил сыграть свою роль в спектакле.

      – Все теперь зависит от реки! Воззовем к Данубию-Истру, чтоб помог нам! – Лохматому, похоже, очень хотелось выглядеть знатоком в этом вопросе. – А ты как думаешь, Эпикрат? – обратился он к парню в сером плаще, что тихо переговаривался о чем-то с хозяином через термополиум. – Эй, Эпикрат, что молчишь?

      Лохматый все больше горячился, будто только от него зависело, где и когда начнется зимний рейд армии Децебала.

      – Тише… – вдруг шепнул одними губами Приск и ухватил Малыша за локоть.

      – Что стряслось-то? – Малыш завертел головой.

      – Мы в логове Немейского льва, – оскалился Приск.

      Малыш невольно поежился. Он и сам уже ощутил всю натянутость происходящего – наглухо закрытые (или даже заколоченные?) окна, тусклый свет, обилие гостей в этот ранний, в общем-то, час, и вставших у входа двух парней – каждый мог помериться с Малышом и ростом, и шириной плеч. Вдруг каким-то тревожно-красным показался блеск светильников, а струи дыма, что медленно крутились в тяжелом и влажном воздухе, – слишком густыми.

      – Пора уходить. – Приск поднялся.

      В этот момент стоявший возле термополиума молодой варвар в сером плаще резко обернулся, его глубоко посаженные глаза хищно блеснули. А следом сверкнул выхваченный из ножен клинок.

      Казавшийся совсем недавно блестящим план теперь выглядел, мягко говоря, не ахти. Входная дверь таверны оказалась как-то несоразмерно далеко – будто некий титан хлопнул в ладоши и вытянул здание в длину, но при этом чудесным образом не ужал. Лица за столиками посуровели и умножились – сразу человек пять вышло из задней комнаты.

      – Римляне! – крикнул парень в сером плаще, которого лохматый назвал Эпикратом. – Не двигаться. Или умрете!

      Охотники разом превратились в дичь, дверь сделалась еще на сотню шагов дальше.

      – Мы свои… – вякнул Кука.

      – Это переодетые римляне! – кинжал сероглазого нацелился издалека Куке в лоб.

      – Зароем! – взревели те трое, что так походили на секачей.

      – Дверь запереть! – приказал Брисаис.

      – Погодите! – Кука еще на что-то надеялся. – Мы проголодались, зашли перекусить…

      – Не бреши! – оборвал его Эпикрат.

      Парень шагнул вперед, откинул капюшон плаща. Черные вьющиеся волосы и нос явно были греческими, а вот овал лица, нижняя челюсть, глаза, рот – дакийские. Как будто Вулкан шутя соединил две разные формы отливки – эллинскую с варварской – и решил поглядеть, что получится от подобного совмещения.

      – Не бреши! – повторил полугрек. – Язык у тебя лживый. Вы пытали Сабинея, вы явились за ним. Теперь мы будем пытать вас. Долго. И тоже каленым железом.

      – Какой Сабиней, не знаем никакого Сабинея, – забормотал Кука, лихорадочно оглядывая таверну и пытаясь сосчитать сидящих. Ясно было, что как только Эпикрат подаст знак, в драку ринутся все. Силки были расставлены заранее,