Измена. В ловушке. Дина Павлова

ребенка.

      – Марина, у меня один вопрос, – утыкаюсь взглядом на стерву, – Ты точно уверена что оно тебе надо? Ты подумай, я потом этого дурака обратно не возьму.

      Телка поднимается с кровати и подходит вплотную ко мне:

      – Катись отсюда, корова. Видишь же, твои птенчики недовольны. Или что? Нравится скандалить?

      – Мне надо куда-то идти. А не просто из дома.

      – Плевать я хотела куда ты пойдешь, главное сейчас, – кивает в сторону двери. В ее тоне столько уверенности, будто это она жена, а я – любовница.

      – Максим! – пытаюсь привлечь внимание мужа, но черта с два. Все также сидит, шкаф перед собой разглядывает. – Максим, мне нужно хотя бы пятьдесят тысяч.

      – У меня нет денег. – бурчит в ответ.

      – Займи у Марины.

      – Нельзя унижать мужа, – наставительно сообщает стерва, – Какая же ты дурочка! Я тебя поучу немного. Хочешь чтобы мужик не ушел к другой, надо, во-первых, вовремя рот закрывать, во-вторых, следить за собой, а не ходить в стиле девяностых. Или ты до сих пор шмотки на рынке покупаешь? В-третьих, развлекать в постели мужа, а не быть бревном, а, в-четвертых…

      Лекцию прерывает пиликанье домофона.

      – Кто это? – шиплю.

      – Понятия не имею, может друзья Веры. Пошли их на хрен, – отвечает муж, поднимаясь. Однако я не шевелюсь. Слышу как дочь бежит в прихожую, домофон затихает, – Вика, ну правда, ты уже утомила. Наша семейная жизнь не складывается, что ты хочешь? Ну что?

      – Денег дай хотя бы на первое время, и я уйду.

      – У мамы попроси.

      – Ты мне муж пока что. Забыл? Ты меня выгоняешь без денег, без всего на улицу. Очнись, блин! – я уже перехожу на крик, я в отчаянии. Неужели он даже денег не даст? Как я с ним жила столько лет? Где мои глаза были? Права Марина, дура я! Клиническая дура.

      Хлопает входная дверь, что вызывает у муженька явное беспокойство.

      – Кто там?

      Раздаются шаги по коридору, и через секунду возле спальни появляется Женя, ее муж, бородатый кареглазый мужик в длинной черной рясе, и видимо его коллега, тоже в темной одежде.

      – Отец Федор? – у меня глаза на лоб лезут.

      Моя подруга человек решительный, но чтобы настолько быстро все организовать… Хотя… Служба у батюшки до семи. А сейчас восемь. И вряд ли пока ее муж был в церкви, сидела сложа руки.

      Отец Федор строгий, даже жесткий, но жалостливый и справедливый.

      – Мужайся, дочь, – раздается громовой бас. Вид у батюшки и в обычное время-то жутковатый, а сейчас на него и вовсе смотреть страшно.

      – Вы тут по какому праву? – начинает Максим, но договорить у него не выходит.

      – Ох, срамник! До чего дожили! Бог все видит! – громко и степенно причитает батюшка, затем, оглядев спальню, заключает, – Идем, Виктория, нашел я тебе дом. Поживешь с детками у одной хорошей женщины сколько надо. Она вдова, очень благочестива… Мы тебе поможем. А ты, – он снова поворачивается к Максиму и, потрясая указательным пальцем, произносит, – Землю есть будешь!

      – Вы не имеете право распоряжаться тут! – Марина в коротеньком халате, сообразив