Цеховик. Книга 5. План битвы. Дмитрий Ромов

прямо. Взрослые дяди, ведут с тобой взрослые речи, советуются даже. Ты кто, сын Брежнева?

      – Нет, Юрий Леонидович, насколько я знаю, сейчас работает первым замом министра внешней торговли.

      – Ну вот и про него-то ты знаешь. Что же ты за фрукт?

      Ага, и про Афган кое-что слыхал, но всего не расскажешь.

      – Нормальный, советский фрукт, сын своего времени, – улыбаюсь я. – Хотел, между прочим, добровольцем идти, интернациональный долг исполнять, но видите, заминка вышла. Теперь только на вашу протекцию вся надежда.

      – Да уж, теперь, может и не возьмут, – сочувственно отвечает он и его загорелое морщинистое лицо становится задумчивым. – Тут не знаю, возьмут ли меня самого обратно… Так-то брат… А с Юрой Брежневым я, кстати лично знаком. Отличный мужик. Замечательный.

      Его совершенно лысая голова покоится на мягкой подушке, а руки лежат ровно вдоль тела. Он вроде лежит, а впечатление такое, будто на плацу стоит.

      – Ну что, попало? – заглядывает Оленька. – Будешь знать, как в самоволки бегать.

      – Буду.

      – Даниил Григорьевич, – переключается она на генерала, – я вам лекарства несу.

      Генерал мужественно выпивает гадкие, судя по выражению его лица микстуры и Оленька снова переносит внимание на меня.

      – Теперь ты, Егор. Поворачивайся на левый бок.

      – Эй ты, недострелённый, давай-ка на укол, – посмеивается генерал.

      – На-ка вот, счастье моё, апельсин съешь, – протягиваю я Оле оранжевый бугристый шар.

      – Ого, красота какая, но ты мне зубы-то не заговаривай, сначала укол. Поворачивайся. Осторожнее, погоди, держись за меня, обхватывай рукой. Тише-тише. Эй! Ты куда полез! Ну-ка! Убери руку, сказала!

      – Ой, прости, это я случайно, – смеюсь я.

      – Случайно! Нахал! Я ему помогаю тут, а он! Бессовестный.

      – Ну, это как водится, – раздаётся строгий женский голос. – Это же Брагин, а он по-другому не умеет? Да, Егор?

      Неужели? Быть не может. Я аккуратно отодвигаю Олю в сторонку и вижу обладательницу строгого голоса. И строгого взгляда. И вызывающе-элегантной внешности. Просто королева, правда в данный момент снежная.

      На пороге моей палаты стоит Ира Новицкая, собственной персоной, и мечет громы и молнии.

      3. Возвращение

      Вот это неожиданность. Сюрприз так сюрприз. Я прикрываю глаза рукой, словно закрываюсь от ослепительного источника. Такой красоты никакое зрение не выдержит.

      – О… – шепчу я. – О, Ирина…

      – Паяц, – беззлобно, но и без улыбки констатирует она и подходит ближе. – Вы что тут, инъекцию делаете.

      «Ну, подумаешь, укол! Укололся и пошёл», – всплывают в памяти строчки из Михалкова в особо художественной интерпретации Кота.

      – Можно я ему поставлю? – спрашивает Новицкая, тяжело глядя на Оленьку. – Я шлепком умею. Он даже не ойкнет у меня.

      Она осматривает бедную медсестричку, как лошадь на базаре, ту аж в краску бросает.

      – Что вы, – лепечет она, – нам шлепком категорически запрещают. Да и вообще, не положено. Я сама.

      Она