Чужая мама. Николь Келлер

неся ароматный пакет на кухню. С вишней и яблоками. Мои любимые.

      Бросаю в Свету многозначительный взгляд, и та ускоряется, исчезая в дверях кухни.

      – Мам, ну что ты распереживалась? – сажусь к ней на диван, прижимаясь, как в детстве.

      – Когда ты позвонила Свете…Я вспомнила…

      – Тшшш, мы же договорились, помнишь? Не вспоминать. Это была самая серьезная ошибка в моей жизни. И я усвоила урок.

      – Я испугалась, – сквозь слезы произносит мама, поглаживая меня по щеке. – Я же не могу тебя потерять, понимаешь? Ты же моя доченька. Моя девочка…

      – Ну, мама, – сама уже не могу сдержать слез, – ну, прекрати!

      – Откуда у тебя эти фотографии? – переводит тему мама, вытирая слезы.

      – Из коробки из-под обуви, – отвечаю, пожимая плечами и отводя взгляд.

      – Мама хотела спросить, откуда они ВООБЩЕ взялись в твоей квартире? Я лично все вышвырнула, – кричит Света, разливая чай. – Вера, тебе с молоком?

      – Без. Никак не можешь запомнить, что на дух его не переношу, – ворчу, лишь бы не отвечать на неудобные вопросы.

      – Ну, прости. Вдруг твои вкусы изменились? Идемте все за стол. У меня все готово.

      – Только не в этом плане. Чай с лимоном и мамины пироги с яблоками и вишней – святое!

      – И все-таки, ты так и не ответила! – не отстает Света. Иногда мне ее придушить хочется, ей-богу!

      – Флешка. Ты забыла, что оригиналы хранятся у меня на флешке. И я пошла и распечатала их вновь.

      За столом повисает тишина. Тяжелая, давящая, гнетущая. От которой хочется скрыться под одеялом и свернуться калачиком.

      – Верочка, доченька, а зачем? – почти шепотом спрашивает мама, снова порываясь прикрыть рот ладонью. Она всегда так делает, когда очень волнуется.

      – Чтобы было. Света, ты лучше расскажи, как у тебя дела в универе и на работе?

      Сестренка тут же мрачнеет на глазах, отворачиваясь к окну.

      – Тааак, и что же случилось? – откладываю кусок пирога в сторону, скрещивая руки на груди. – Я твоему Ваське голову оторву, честное слово!

      – Не надо, Вер, не стоит он того!

      У нас со Светой разница в возрасте: мне двадцать восемь, ей двадцать два. Казалось бы, шесть лет, но в детстве я считала, что это пропасть.

      На самом деле я боялась, что родители будут любить Свету больше, чем меня. Что стану не нужна. И считала я так долго, поэтому наша дружба не клеилась.

      Но потом произошел один случай. Я разбила мамину вазу. Любимую, доставшуюся ей от бабушки. И весь день, до ее возвращения с работы, переживала и плакала. Я знала, что мне крепко достанется.

      Но неожиданно, когда мама приходит домой, Света вылетает из своей комнаты вперед меня и тараторит:

      – Мама, прости меня, пожалуйста! Я такая неуклюжая, разбила твою любимую вазу. Но я не специально, мамочка. Так вышло.

      Мама, конечно, ее наругала и, кажется, лишила ее сладостей на пару дней. Но Света ни разу не заикнулась, что на самом деле это я разбила эту несчастную вазу.

      И в этот же вечер я пришла к ней тихонько и молча протянула свои конфеты.

      – Спасибо,