Пути русской любви. Часть I – Золотой век. Юрий Томин

пишут и читают друг другу стихи. Возведите все это в высокую степень остроты ума и художественного таланта, сопоставьте с окружающей поэта реальностью – и вы получите картину судьбы, обреченной на трагедию одиночества.

      Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837)

      «Романтическая концепция человека исходит из представления о его единственности, изолированности, вырванности из всех земных связей», – отмечал известный культуролог Ю. Лотман в аналитическом эссе о поэтах XIX века и указывал на суть трагедии их лирических героев, которая «заключается в противоречии между попытками прорваться к другому „я“, стремлением к пониманию, любви, дружбе, связи с народом, апелляции к потомству и невозможностью подобного контакта, поскольку он означал бы утрату для „я“ своей исключительности».

      В таком ключе становится понятной глубина переживаний, возникающих из опустошения сердца в результате череды увлечений и разочарований, выраженная в стихотворении Александра Пушкина, написанном в 1821 году.

      Я пережил свои желанья,

      Я разлюбил свои мечты;

      Остались мне одни страданья,

      Плоды сердечной пустоты.

      Под бурями судьбы жестокой

      Увял цветущий мой венец;

      Живу печальный, одинокий,

      И жду: придет ли мой конец?

      Так, поздним хладом пораженный,

      Как бури слышен зимний свист,

      Один на ветке обнаженной

      Трепещет запоздалый лист.

      Несомненно, гений Пушкина облек все грани романтической любви – божественный восторг, «ревнивую печаль», «тоскующую лень» – в «золоченую скорлупку» и преподнес в подарок своим потомкам, соотечественникам, которые вольны только полюбоваться блестящей оберткой или вместе с поэтом разделить ядреную сладость и горечь любовных переживаний. Вместе с тем наряду со способностью откликнуться всей душой на сердечные чувства с их радостью божественных вдохновений от «глупости несчастной» и боязнью разочарований от «пламенной заразы» Александр Пушкин удивительно подробно описал и присущее «молодому повесе» Евгению Онегину, которого он считал своим другом, умение хладнокровно и лицемерно манипулировать чувствами по правилам «науки страсти нежной»:

      Как он умел казаться новым,

      Шутя невинность изумлять,

      Пугать отчаяньем готовым,

      Приятной лестью забавлять,

      Ловить минуту умиленья,

      Невинных лет предубежденья

      Умом и страстью побеждать,

      Невольной ласки ожидать,

      Молить и требовать признанья,

      Подслушать сердца первый звук,

      Преследовать любовь, и вдруг

      Добиться тайного свиданья…

      И после ей наедине

      Давать уроки в тишине!

      Казалось, что земной путь подлинной искренней любви поэта завершен. В 1828 году он делится своим новым