Работа для Бекки. Николай Иванников

Мне все надо обдумать. Одной!

      Хан встал. Вынул из кармана визитную карточку и положил на тумбочку у кровати.

      – Что ж, это ваше право, – сказал он. – Ей-богу, я искренне хочу вам помочь, – он кивнул на визитку. – Вы всегда сможете найти меня по этому телефону, это сотовый. До свидания, Лариса.

      Повернувшись, он вышел из палаты. Когда дверь за ним закрылась, Бекки натянула одеяло на голову, и из- под него донесся приглушенный плач.

      Когда они подошли к выходу, к распахнутым в духоту июльского дня дверям, эхо от их звонких шагов еще слышалось где-то в самом конце коридора. У порога Влад остановился, как будто этот исшарканный деревянный приступок был некой границей, которую он не имел права переступать. Бекки тоже остановилась. Влад протянул ей полиэтиленовый пакет с портретом инфантильного байкера на «Харлее».

      – Здесь красное вино, – сказал он. – Кагор. И банка красной икры. Не магазинная, это мне приятель привез с Камчатки. Свеженькая.

      Бекки хотела отказаться, но Влад не дал ей и рта раскрыть.

      – Не надо ничего говорить, – сказал он. – Это не презент, это лекарство, весьма полезно для крови.

      И Бекки почувствовала вдруг, что ей действительно дьявольски хочется икры с красным вином, и не нашла в себе сил отвергнуть презент.

      – Спасибо, – только и сказала она, принимая пакет.

      – До свидания, Лариса. Если вдруг возникнут проблемы со здоровьем, смело обращайтесь прямо ко мне.

      – Да, конечно, благодарю вас. До свидания, Владислав Иванович.

      Она вышла на раскаленное крылечко. Солнце внимательно оглядело ее с недосягаемой высоты зенита и сразу же начало печь. Шуршал листвой в тополях ветерок, но никакой прохлады не нес, скорее наоборот – обдавал густым жаром, который буквально иссушал кожу, отвыкшую за месяц от воздуха и солнца.

      Она прошла через больничный двор, то и дело сдувая липнущий к лицу аллергический тополиный пух, который снегопадом сужал поле видимости и белым покрывалом застилал бордюры асфальтовых дорожек. Кое-где дорвавшиеся до свободы мальчишки в больничных пижамах бросали па это покрывало зажженные спички, и тогда оно вспыхивало, и желтое пламя как по бикфордову шнуру устремлялось вдоль бордюра. В другое время Бекки ни за что не позволила бы себе спокойно пройти мимо этого опасного безобразия, и в лучшем случае отобрала бы у мальчишек спички, но сейчас она почему-то не чувствовала в себе желания вмешиваться в чьи бы то ни было дела. Желание у нее было одно: поскорее вернуться домой и увидеть, что с Пашкой все в порядке, что он жив и здоров, что бы там ни говорил ей давешний визитер, назвавшийся Сергеем Петровичем Степченко. Она не верила ему. Бандиты не могли убить ее сына – пусть они убили Андрея, пытались убить ее саму – но зачем лишать жизни пятилетнего мальчика? Не фашисты же, они, в самом деле, наверняка у кого-то из них есть и свои дети! Нет-нет, Пашка жив, наверное, он сейчас сидит дома или у соседей и ждет не дождется, когда вернется из больницы мама…

      Пропустив летящий «уазик» «Скорой помощи», она прошла сквозь главные