Пицца. Анна Шачикова

меня засекли за этим странным занятием. Еду и посмеиваюсь, и приговариваю: «Какая же ты дурочка! Ну что ты устроила? Разве можно вот так кого-нибудь найти?». Дальше еду во дворы, пару лет назад выстроенных, длинных многоэтажек. Они примыкают к сосновому лесу и на его темно-зеленом фоне смотрятся такими нарядными и веселыми в своих оранжевых, красных, салатовых красках. Настроение от этого вида у меня поднимается еще больше. Дворы я проезжаю медленно, но не настолько, чтобы возбудить интерес у прохожих, деловито заглядываю на парковки, высматриваю один тип машины – высокая, округлая и черная. Иногда глаз ухватывает что-то похожее, но уже в следующую секунду становится понятно, что то что выхватил глаз, лишь отдаленно напоминает то, что я действительно ищу. В последнем дворе, расположенном между домом и лесом я вдруг отчетливо понимаю, что ничего и никого здесь не найду. И все же что-то успокоительное является мне в этих забавных, хоть и напрасных поисках. Как будто я отчиталась сама перед собой, что не сижу просто, сложа руки, а что-то делаю, что-то предпринимаю, следую, так сказать, за мечтой. Справа остается еще одна большая парковка с машинами, она чуть в стороне от дома, где я стою, и выглядит, как расчищенная прямоугольная полянка в лесу. Я думаю свернуть к ней и убедиться, что и там не окажется того, что я ищу. Но тут звонит Толик. Я не хочу отвечать ему вот прямо сейчас, пока я тихо прощаюсь со своими надеждами. Но я и не поворачиваю на эту стоянку. Какой смысл, если шансы ничтожны?

      Возвращаюсь домой холодная, голодная, опустошенная и уже дома набираю Толика.

      4

      Сразу же слышу в трубке недовольно-вялое и усталое «Алло!», которое предвещает мне немалые проблемы.

      – Привет! Ты звонил? Как дела? – проговариваю вроде и уверенно, однако понимая, что у Толика есть все основания обвинить менять чуть ли не в любых смертных грехах, и потому я стараюсь тщательно голосом замаскировать нервное волнение.

      – Вот ты и сыскалась пропажа! Это как понимать? Я тебе третий день звоню, ты трубки не берешь, потом вообще выдала номер – сбросила меня. Как это вообще называется?

      Это называется крутой наезд, но не с моей стороны. Со стороны Толика. Я его уже знаю, как облупленного. Если наезжает, то выхода два: упасть на колени (в прямом смысле слова) и залиться горючими слезами или сделать ответную «наездочку». Поскольку упасть на колени по телефону по понятным причинам я не могла, то оставался только второй вариант.

      – Толик, почему ты на меня голос повышаешь? Я что, виновата в чем-то перед тобой? Ты даже не слушаешь моих объяснений, а уже орешь, как взбесившийся медведь!

      – Я? – теперь он точно зарычал, как медведь.

      – Да, ты!

      – Нет ты меня послушай, детка, это ты что-то там попутала, раз думаешь, что можно вот так человека швырять, как мяч. Я тебе не…

      Дальше шла ненормативная лексика, которую Толик, любитель йоги