Зелёный Вихрь, Жёлтая буря. Часть первая. Цун Эр

Вихрь на рыжем коне с белой гривой неспешно ехал в окружении командиров, возглавлявших последние пять из восемнадцати Великих батальонов. Ему было тридцать. Многочисленные шрамы словно сшивали высокий лоб со смуглыми, широкими скулами. Густые брови прикрывали острый взгляд черных глаз. Крупный нос с легкой горбинкой нависал над плотно сжатыми обветренными губами и крепким, волевым подбородком. Мощные плечи и широкая грудь распирали стеганую ватную куртку. Ему не было равных ни в рукопашном поединке, ни во владении основными девятью боевыми орудиями. В боях он с легкостью сворачивал противникам шеи и нанизывал их на свой меч с нефритовой рукояткой, как цыплят на вертел. Прямой без лукавства взгляд имел удивительную способность заставлять собеседника либо говорить правду, либо прибегать ко лжи, которая тут же им выявлялась, как грязь под солнечными лучами. Он не терпел ханжества, не оправдывался за поступки и не повторял ошибок. Глубоко убежденый, что Аллах знает, видит и слышит каждый поступок человека на земле, он жил так, что мерилом его действий были добро и зло, которые он определял и выверял своей совестью. Зеленый Вихрь воевал против маньчжуров уже долгих девять лет. Цена за его голову росла с каждым годом и теперь равнялась небывалым ста тысячам лян серебра. Дороже оценивалась лишь голова Небесного Князя Хун Сюцюаня, вождя тайпинов, принявшего смертельный яд семь лет назад.

      Ахун Ма Щинло в темно-зеленом халате сидел на гнедом коне. Его голову обвивала белая чалма, из-под которой выглядывало мелкое, осунувшееся, испещренное сетью морщин лицо со впалыми от усталости скулами. За последние месяцы он постарел, по крайней мере, на добрый десяток лет. Редкая бородка поседела, когда-то гладкий, выпирающий из-под кушака живот теперь глубоко втянулся и полосатый сартский халат сидел на нем довольно мешковато. А ему не было еще и сорока. Он задумчиво глядел в бурую степную даль. «На земле много причин, срывающих людей с насиженных мест и теснящих их в неизвестность. Люди бегут от страшных землетрясений, разваливающих их жилища; извергающегося вулкана, кипящей лавой заливающего плодородные поля; от чумы, без разбора отнимающей родных и близких; бегут от голода, вызванного засухой или нашествием саранчи; бегут от войн, когда чужеземный враг нападает, чтобы поживиться твоим богатством, вырезать род мужской и угнать в плен дочерей, сестер, жен. А почему и куда бежим мы? Почему вчерашние соседи, с которыми мы мирно жили сотни лет, напали на нас? Император, которому мы верно служили из поколения в поколение, истребляет свой народ? Когда обретем мы снова мир и покой?» – Ма Щинло тяжело вздохнул. Он первым в провинции Ганьсу поддержал призыв своего дяди, шейха Ма Вэйдуна, к священному джихаду против неверных маньчжуров. С тех пор его окружали кровь и пот, грязь и вонь, голод и скитания. Он никак не мог привыкнуть к войне. «А вот этот рожден, чтобы воевать», – глядя на Зеленого Вихря, подумал про себя Ма Щинло. В то, что Небесные силы наделяют людей