XX век Лины Прокофьевой. Валентина Чемберджи

записки Лины Прокофьеву об уроках пения у Фелии Литвин, они относятся к декабрю 1920 года. Лина пишет, что уроков много, в театре каждый день по две репетиции. Литвин советует беречь голос и петь в полную силу только соло, в хоре же – «мычать». Литвин находит, что игра на сцене не принесёт вреда Лине, скорее наоборот.

      Кальве же, напротив, не выдвигала никаких педагогических идей. Несмотря на бурно прожитые годы, она и в свои шестьдесят с лишним лет, когда Лина познакомилась с ней, сохраняла былую красоту. Ей принадлежал замок в Авейроне, куда она приглашала к себе на лето трёх – четырёх человек из своих учеников и учила их петь. По мнению Лины, она поступала так главным образом потому, что не любила жить одна, поскольку никаким специальным призванием к преподаванию не обладала. Зная, например, что у Лины очень высокое сопрано с природной колоратурой, она заставляла её петь всё выше и выше, чтобы проверить предел высоты, а потом спускаться ниже и ниже в совершенно не свойственный Лининому голосу регистр, и это было несерьёзно и скорее вредно.

      Тем не менее, ученики жили в замке, со своим замечательным поваром и великолепным запасом вин.

      28 июня 1921 года Лина пишет Прокофьеву:

      «Calvé несомненно замечательная женщина с таким редким блестящим прошлым. И сейчас трудно дать ей шестьдесят лет, столько у ней энергии, силы физической и моральной, и голос до сих пор такой поразительный и стиль до того тонкий. Преподаёт она изумительно (когда хочет) и не только даёт примеры пения, но также игры, заставляя петь всё с выражением, исполняя роль, – в общем гениальная женщина. Но несмотря на все эти достоинства иногда бывает невыносима до того, что прямо хочется удрать и больше никогда её не видеть.

      После еды она нам рассказывает эпизоды своей жизни, часа два старается внушить, что была святая всю жизнь. Она не переносит, чтобы мы между собой дружили».

      Конечно, она была местной знаменитостью, и как часть её окружения ученицы часто приглашались на пышные банкеты, устраиваемые в её честь в соседнем Роше, столице Авейрона. (Rochez, Aveyron). В те дни эта часть Франции особенно славилась своей гастрономией. Для банкетов даже печатали меню, и Лина хранила одно долгие годы.

      «Однажды молодой человек, сидевший по соседству со мной, предупредил меня: „Знаете, – сказал он, – это только начало трапезы. Оставьте местечко, иначе вам никогда не добраться до окончания“.

      По возвращении домой Кальве всегда спрашивала нас: „О чём вы говорили с молодыми людьми? Вы что, хотите подорвать репутацию моей школы? Вы чуть ли не смеялись! Над чем это вы смеялись? Я никогда больше не возьму вас с собой, если вы будете вести себя таким образом“, – и тому подобное. Предполагаю, что только люди с особенно бурной биографией могут так реагировать на самое невинное поведение молодых людей. В ответ молодым людям нам дозволялось отвечать только: „Да, месье“, „Нет, месье“. Иногда нас брали в поездки