Депрессивный русский терапевт. Хроники исцеления. Надежда Зейглиш

мнении или критическом мышлении речь уже не идёт. Учителя должны заполнять анкеты, «правильно» отвечая на вопросы, если хотят продолжить работать в школе. «Нелояльных» увольняют, несмотря на нехватку учителей в школах.

      Сейчас с каждым днём всё сильнее утверждается принцип:

      – думай, что говоришь.

      Думай, какие посты и фотографии ты публикуешь в своих соцсетях. У того ли памятника и те ли цветы ты возлагаешь? Ту ли музыку слушаешь? С теми ли людьми общаешься? В правильные ли страны ты ездишь? Думай о том, хочешь ли ты быть приглашённым на беседу в полицию безопасности? Не хочешь? Тогда – молчи.

      Цензура, слежка, доносы? «Правильные» и «неправильные» языки и национальности? Это никому ничего не напоминает? Мне – напоминает. И СССР времён Сталина, и Германию времён Гитлера.

      Я больше не могу наивно воодушевляться какой бы то ни было пропагандой по принципу «Все побежали, и я побежал». Однажды научившись, я уже не могу утратить способность думать самостоятельно. А если до чего додумаюсь, то говорю об этом.

      Друзья, с которыми я делилась замыслом этой книги, очень советовали издавать её под псевдонимом. Говорили, что небезопасно сейчас в Латвии публично высказывать свои мысли.

      Процитирую Сергея Довлатова:

      «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?» Саму цифру – 4 миллиона – историки оспаривают, но факт доносов – неоспорим.

      В римском праве заметно крайне отрицательное отношение к доносам. Тайный донос, без обвинения и обличения на суде, не внушал к себе доверия и приписывался враждебным чувствам доносителя; обвиняемый предполагался, за отсутствием обвинителя, невиновным.

      Во времена «охоты на ведьм», наоборот, донос порой служил единственным основанием для так называемой инквизиции. Человека могли пытать и казнить только на основании доноса.

      А как у нас сейчас в Латвии? У нас сейчас правовое государство, чтящее права человека, или средневековый мрак?

      И стоит ли мне подозревать моих читателей в желании донести на меня в полицию безопасности Латвии? Смотрите, мол, какой тут у вас нелояльный гештальттерапевт завёлся. Разберитесь с ним! Мысли крамольные пишет, про социальные и политические аспекты депрессии русского населения Латвии рассуждает. Слыханное ли дело!

      А ведь я почти согласилась с друзьями. Прецеденты-то расправы с инакомыслящими уже есть. Даже псевдоним придумала. Решила, что возьму девичью фамилию своей мамы, а имя своё оставлю. Получится – Надежда Вольнова. Звучит красиво и по смыслу подходит. Но нет, не буду. Рискну. Если даже своим читателям доверять опасно, значит, точно тьма сгустилась над Латвией. Сейчас мрачно? Да. Но не безнадёжно. Буду звонить в свой колокольчик. Люди, я в вас верю! Поэтому подпишусь своим именем: Надежда Зейглиш – гештальттерапевт, супервизор.

      Рига, Латвия,