Князь Сибирский. Том 3. Игорь Ан

надо пресекать.

      – Первая так и говорила, едва пошли слухи, но вы… – Пятый замолчал не договорив, поняв, что сморозил лишнее.

      Каменев глянул на него тяжелым взглядом, и Успенский с трудом сглотнул.

      – Я лишь старался быть осторожным, а Первая, порой, слишком пренебрежительно относиться ко всему. В том числе к нашим людским ресурсам.

      – Конечно, Третий, так и было.

      – Вот и отлично. Мы друг друга понимаем, – улыбнувшись, произнес Каменев.

      Успенский закивал.

      – Про Миронову пока ничего не говорите. И не говорите, о том, что мы, возможно, подчеркиваю, только возможно, раскрыты, – продолжил Третий.

      – Так и сделаю. Мне заняться устранением внучки, если бабка откажется от нее?

      – Конечно, – ответил Каменев. – Это ваша работа. За нее вас и держат.

      – Так и сделаю, – вновь повторил Пятый.

      – Вербовка Смирновой начата?

      – На послезавтра согласовал с ней встречу вербовщика.

      – Подарок подготовили?

      – О, да, – как-то хитро рассмеялся Успенский.

      – Хорошо. Значит все идет хорошо.

      – Розу Ковалеву пока не трогайте. Я займусь ей сам. Надо тряхнуть стариной хоть она и не в моем вкусе, но дама видная, а я для нее слегка молод. Но думаю, как раз это в таком возрасте и может заинтересовать одинокую женщину.

      Глава седьмая

      До деревни мы ехали минут сорок. Причем Мефодий гнал снегоход, словно от дьявола ноги уносил. Хотя, наверное, я не прав. Эти ребята ноги дьяволу оторвут и в задницу ему же запихают. Как еще они могли совмещать какую-то дикую разновидность веры, граничащей с сектантством, и легкое нажатие на спусковой крючок пистолета, приставленного к голове связанного человека?

      Тут нужен особый склад ума. Вера частенько выворачивает мозги набекрень, особенно, если ее трактовать свободно.

      Но я не в обиде. Глупо обижаться на того, кто тебя спас, хоть перед этим и чуть не пристрелил. Я вообще очень терпим к верующим людям. У каждого свои тараканы в голове. А такие, может еще получше некоторых будут.

      Ровная ледяная поверхность сменилась рубленым припаем, а значит мы приближались к суше.

      Ничего, кроме этого, особо не изменилось и я уже подумал, что ошибся или же в момент становления ледяной корки был небольшой шторм, но поверхность стала иметь явный уклон. Мы двигались в едва заметный, но однозначно имеющийся подъем.

      Снег вокруг стал глубоким. Уже не лед. Гусеница стала проваливаться глубже под весом машины и двух седоков, так что наша скорость заметно упала.

      То справа, то слева начали появляться какие-то заснеженные, торчащие прямо из земли столбики. Я не сразу понял, что это полностью заметенные снегом крошечные деревца. Зато, когда увидел выпирающую из-под снежной шапки кривую ветку, картинка сразу сложилась. Мы двигались по тундре.

      Еще через десять минут впереди появилась растительность повыше и среди редких тощих стволов замелькали низенькие строения.

      Казалось, домики жались к земле точно