Князь Сибирский. Том 3. Игорь Ан

ткань.

      В этот же момент раздался выстрел.

      Ткань мгновенно выгорела, оставшись перед глазами черными обугленными краями. Зато в середине зияла дыра, через которую я мог отлично лицезреть происходящее.

      В сиреневом свете рвущейся из глаз молнии, я второй раз в жизни увидел, как пуля зависла в воздухе.

      Один момент меня смущал. В прошлый раз я сжег и пистолет, и руку, что его направляла. Сейчас мне не хотелось такого. Ведь на крик могут прибежать еще похитители, а справиться с несколькими людьми в моем положении будет не просто.

      В этот раз рука с пистолетом не превратилась в пепел, а все еще была напротив лица. Зато в глазах стрелявшего поселилось недоумение и легкий испуг.

      Ну еще бы. Не часто в жизни можно видеть остановленные в воздухе пули, если ты не фанат Матрицы.

      Но сейчас я радовался не этому.

      – Слава богу, что рука цела, – сам не заметив того, произнес я вслух.

      – Старовер? – пробормотал стрелок в полном недоумении, переходящем во что-то совершенно иное. – Господи боже, прости меня! – завопил здоровенный мужик, бросив на пол пистолет, задрал глаза к верху и сложил ладони вместе.

      Затем он грохнулся на колени и, глядя на меня, залепетал:

      – Прости меня грешного, не признал!

      Согнулся в поясе, ударился головой о лед.

      Мать вашу! Лед вокруг!

      Снова выпрямился, стоя на коленях и заголосил:

      – Приказывай, что хочешь сделаю. Моя вина, все исправлю!

      – Развяжи меня, – совершенно обалдев от происходящего, предложил я.

      Мужик бросился вперед и начал распутывать веревки. С первого раза у него не вышло, и он принялся рвать их зубами, пытаясь развязать затянутые узлы.

      Я смотрел на это и молчал. Начни я сейчас говорить, враз мог бы все испортить. Потому, что кроме матов и прочих «какогохренов» у меня в голове ничего не было.

      Мужик наконец справился с веревками и помог мне встать.

      При этом он непрерывно бормотал: «Нашей веры, нашей! Да ещё чудеса творит!»

      Сказать, что я охреневал, значит не сказать ничего. Но я, как мог держался. На всякий случай оглянулся, не появились ли крылья за спиной. И потрогал голову. Вдруг терновый венец на ней возник. Но нет. Все было в порядке. Обычный темно-серого цвета обтягивающий костюм из ткани, что блокировала мой дар, и прожженная посередине повязка на глазах.

      Я сдернул повязку и кинул ее на пол. Лед! Только сейчас я вновь обратил на это внимание.

      – Чем я еще могу служить? – подобострастно спросил меня мужик.

      Я помотал головой, осматриваясь. Слов пока у меня не находилось.

      – Могу я удалиться, отправиться к своей семье и донести до них весть?

      – Иди с богом, – махнул я рукой, во все глаза разглядывая, что меня окружало.

      Взмах получился крест на крест, как-то сам собой, от чего мужик едва не завизжал. Он перекрестился, поклонился, словно за моей спиной был иконостас, а я вдруг стал батюшкой, и попятился спиной к двери. При этом не переставая бормотать:

      – Чудо! Как есть чудо! Вот семья-то рада