В лесу. Тана Френч

убитых детях, а на Сэма, значит, наводят мандраж семейные убийства. Похоже, это расследование каждому из нас угодило.

      – Мы без понятия, – сказала Кэсси, не вытаскивая изо рта колпачок от фломастера. Она записывала на доске распорядок последнего дня Кэти. – Когда Купер подготовит результаты вскрытия, мы, возможно, узнаем больше, но прямо сейчас данных слишком мало.

      – Тебе вовсе не обязательно разрабатывать версию с родителями, – сказал я, прикрепляя с другого края доски фотографии с места преступления. – Забирай версию с шоссе и звонками Девлину. Выясни, кому принадлежит земля вокруг участка, где проводятся раскопки, и кто всерьез заинтересован в строительстве шоссе.

      – Это потому что у меня дядя в политике? – спросил Сэм.

      Ему вообще свойственна прямота – на мой взгляд, черта странноватая для детектива.

      Кэсси выплюнула колпачок и повернулась к Сэму.

      – Ага, – ответила она. – Думаешь, проблемы будут?

      Мы оба поняли, о чем она. Ирландские политики любят семейственность, кровосмесительство, отношения запутанные и тайные, непонятные даже посвященным. Неискушенный почти не заметит разницы между двумя крупнейшими партиями, которые самодовольно окопались на крайне правых позициях, и тем не менее многие избиратели по-прежнему предпочитают одну из них лишь потому, что их прадеды воевали в Гражданской войне, или потому что папаша мутит какие-то дела с местным кандидатом и утверждает, будто тот парень что надо. Коррупцию все воспринимают как должное и даже невольно восхищаются ею: дух партизанства, присущий колонизованному народу, еще жив в нас, а уклонение от налогов и всякие темные делишки мы воспринимаем как проявление бунтарства – как наши ирландские предки считали бунтарством укрывание лошадей и семенной картошки от англичан.

      Коррупция во многом стоит на первобытной, ставшей общим местом ирландской страсти – страсти к земле. Обычно застройщики водят тесную дружбу с политиками, и практически каждая крупная сделка предполагает коричневые конверты, необъяснимые поправки в земельном кадастре и путаные офшорные транзакции. И будет настоящим чудом, если окажется, что планы по строительству шоссе обошлись без дружеских одолжений. А если такое случилось, то едва ли Редмонд О’Нил об этом ничего не знает, и также маловероятно, что он будет рваться выложить нам всю правду.

      – Нет, – уверенно ответил Сэм, – не будет проблем.

      Похоже, недоверие в наших взглядах было столь выразительным, что он рассмеялся.

      – Ребят, честно, я его всю жизнь знаю. Когда я только переехал в Дублин, то пару лет жил у него. Будь он замешан в какой-то грязище, я был бы в курсе. Дядька мой прямой как палка. И если он сумеет, то поможет нам.

      – Отлично. – Кэсси снова повернулась к доске. – Ужинаем сегодня у меня, приезжайте к восьми, обсудим, что накопаем.

      И на чистом участке доски она нарисовала для Сэма схему, как к ней проехать.

* * *

      Когда наш временный кабинет был готов, туда потянулись