Убийство в Оптиной пустыни. Михаил Федоров

водочки попил на халяву.

      Аркадий Валерьевич:

      – Больше никто ко мне не приходил…

      Прокурор:

      – А кто-нибудь ходил в монастыре в шинели?

      Петербуржец задумался, посчитал на пальцах и сказал:

      – Шесть человек…

      – Видели ночью кого-нибудь в шинели?

      – Видел человека в шинели!

      – Кого?

      – Да до него метров сорок было. Не разглядел…

      – Что ж ты такой незрячий…

      Прокурор посетовал, записал показания, в графе: «Окончание допроса» поставил «11.40».

      – Могу идти? – спросил петербуржец.

      – Свободен, – громко произнес и вкрадчиво добавил: – Пока…

      Паломник быстро-быстро засеменил из кабинета.

      Прокурор задумался: что за паломники? Что за шесть человек носили шинель?

      Пыхтел, допрашивал. Вот в животе у прокурора заурчало. И он, словно диабетик, строго соблюдая режим приема пищи, попросил келейника наместника:

      – Принеси-ка, братец, чего-нибудь похавать…

      Ожидая, пока келейник принесет еду, вышел из дома наместника. Обратил внимание на коллег из областной прокуратуры, что-то рассматривавших на песке дорожки в скит. Пригляделся к УАЗу, на подножке которого кемарил милиционер. Его голова клонилась вперед и грозила вот-вот упасть. Погрозил пальчиком охраннику, но тот и усом не повел, зато сидевшая на пустырьке в ногах милиционера-кинолога овчарка загавкала, и охранник вздернул головой. Фуражка слетела и покатилась.

      Вот заметил выбежавшего из трапезной служку с покрытым белым полотенцем подносом с едой и нырнул в дом.

      – Хорошо разговелся. – Прокурор вытер платком губы.

      Вернулся к допросам.

      «Рябышкина Татьяна Михайловна… 4 марта 1949…» – ложились каллиграфические буковки и цифры в протокол. «Родилась в Сергиевом Посаде… место работы: послушник Оптиной пустыни…»

      Благодаря своему каллиграфическому почерку прокурор продвигался по службе: начальники любили красиво написанные им донесения. А вот когда стали переходить на печатные машинки, рост и затормозился.

      «Чего это от одного мужского монастыря в другой побежала?» – чуть не спросил послушницу.

      Писал дальше:

      «…В монастыре я более трех лет… Работаю диспетчером… 17 апреля… в 23 часа началась пасхальная праздничная служба, которая продолжалась до пяти утра 18 апреля… Я пошла в келью, затем в трапезную. От кельи я шла в сторону звонницы. Там звонили иноки Ферапонт и Трофим. Я послушала… Пошла в трапезную, увидела мужчину, который прятался за сложенными кирпичами…»

      – Какой он из себя? Во что одет?

      Оптина пустынь. 1993 год

      Рябышкина:

      – Он в куртке, на голове берет… Я испугалась и скорее в трапезную… Там пробыла минут сорок… Когда выходила, увидела, что со звонницы выносят инока Трофима, а инок Ферапонт лежит…

      Прокурор хмыкнул и, желая скорее избавиться от диспетчера (женщины за сорок лет были не в его вкусе), быстро резюмировал:

      – Допрос окончен. Время 14.00.

      Допрашивал:

      «Куприянова