Скрытые чувства. Авторская версия. Марина Эльденберт

внезапная догадка) желал показать два образа его владельцев: Холли и Ладислава.

      Да, черный ему точно подходит.

      По пути мне вручили скрепленные листы бумаги.

      – Это обычное расписание дня Фелисы. Примерное расписание, потому что она любит быть непредсказуемой.

      Я уже представляла, что значит это «примерное». По статьям в газетах.

      Мы поднялись по еще одной лестнице, и Майя постучала в ближайшую дверь.

      – Не заперто! – выкрикнули изнутри.

      Я глубоко вдохнула и собиралась шагнуть в комнату, но секретарь выставила руку вперед, преградив мне путь.

      Хм.

      – Листер Берговиц очень любит дочь, – сказала она. – Имейте это ввиду.

      – Хорошо, когда родители заботятся о своих детях, – ответила я вежливо, выдерживая ее прищур.

      Но руку Майя не опустила.

      – Если не удержишься на этой должности, не рассчитывай, что он предложит тебе другую работу.

      Простите, что?

      Приехали! Она ревнует Берговица ко мне? Или ревнует его ко всем? Интересно, он с ней спит? Судя по эмоциям вполне, либо у нее неразделенная любовь… Ой, нет! Меня это точно не касается, вот совсем. И Берговиц в том самом смысле мне не нужен, неприятности на новой работе – тоже.

      Но не иначе чокнутый лакшак дернул за язык поинтересоваться:

      – А если удержусь?

      Сейчас мы были на равных, у нее свой босс, у меня – свой. Так что делить-то? Я не собиралась перед ней пасовать, и вообще работать сюда пришла, поэтому настрой у меня был тоже рабочий.

      Секретарь мигом отдернула руку, ее гнев вспыхнул с такой силой, что отразился легкой болью в висках и заставил выставить еще один блок ментальной защиты. В глазах Майи сверкнуло удовлетворение, видимо, заметила, что я поморщилась. Она отступила, и мы наконец-то вошли внутрь.

      Не знаю, чего я ждала от комнат богатой девушки. Либо продолжения сдержанного стиля особняка: черно-белой палитры и музейной безупречности, либо крикливой безвкусицы, которой страдают все тинейджеры. Впрочем, кое-что общее с другими личными комнатами подростков у спальни Фелисы было – в них давно никто не убирался.

      Как сказал бы Нат, здесь царил творческий беспорядок, а если по-простому – бардак. Хотя мой будущий босс определенно занимался творчеством: я едва не споткнулась о рулоны ткани, валяющиеся прямо на полу, обошла раскрытые швейные ножницы, разбросанные мелки и линейки, наткнулась на манекен. Последних было несколько, из-за этого в принципе большая комната казалась тесной. Не спасало даже окно во всю стену, открывающее вид на утопающий в тумане Западный мост.

      В отличие от остального дома, эта спальня поражала не только беспорядком, но и всевозможным буйством красок, подсвеченным многочисленными лампами. Манекены были «выряжены» в разные юбки и блузки, брюки и куртки с яркими принтами. Мне казалось, я попала в дизайнерскую мастерскую, а не в комнату девочки. Ото всего этого разбегались глаза, поэтому я не сразу заметила хрупкую фигурку,