Maгазин закрывается. Соня Дивицкая

у него все стояли по струнке, за стол для брифинга никто не садился, это было место для равных. Равными Петрович считал крупных бизнесменов, которые его кормили за услуги. Все прочие играют роль его холопов, хотя некоторые и не играют. Я видела, как натурально дрожали его аппаратчики, когда выходили в приемную после порки. Мужички чуть не плакали. Все были одинаково одеты в рубахи, по местной нашей моде рубахи были в огромную клетку, а брюки, как у всех у наших патриотов, коротковаты и слишком высоко подтянуты ремнем. Как мама в детстве подтянула штаники, под самые лопатки, чтоб не соскакивали, так они до сих пор и носят. И от Петровича выходят, поправляя свои брюки. Носки торчат, морда изнасилованная… Один качался. Он, кажется, работал директором нашей местной ТЭЦ. Лицо его было багровым, я за него испугалась.

      – Вам плохо? Может быть, «Скорую»?

      Он махнул рукой и поспешил к ближайшему туалету. Я представляю, какой он нагоняй устроит у себя на ТЭЦ своим истопникам…

      На телефоне у Петровича сидела девка, и, что мне показалось странным для официального учреждения, почти голая. На ней был короткий топ, прозрачные брючонки, полоска стрингов вызывала тошноту. Секретарша улыбнулась, когда в приемную вошел свободный мужчина. Свободного видно сразу, и по одежке, и по осанке. Лысый, крепкий, холеный барин, в тонких очках, с фиолетовым модным портфелем, он прошел к Петровичу как на родную виллу, и через две минуты все в приемной услышали грубый раскатистый ржач.

      После лысого вызвали меня. Я снова удивилась – не ожидала, что в кабинете полно народу. На стульях вдоль стен как зрители сидели посетители, простые горожане, какие-то перепуганные старушки и слезливые тетки. Петрович их не замечал, он обращался к одному мужчине со слишком интеллигентной внешностью для этих мест. Тот отвечал на странные вопросы.

      – Какого хера ты его не встретил? – гремел Петрович.

      – Да это же смешно! – возмущался интеллигентный. – У нас что, больше некому встретить КамАЗ с асфальтом?

      – Смешно тебе? – ярился Петрович. – Ты идиот! Ты что, не понимаешь? Мы асфальтируем свою площадку! Я лично приказал, чтоб встретили машину!

      – Нет, я не идиот! – задергался интеллигентный. – Я – главный архитектор, у меня своя работа…

      Дальше была такая фраза, которую лучше «пропипикать», как на телевидении.

      – Мне пи-пи-пи твоя работа! Пошел ты пи-пи-пи со своей работой! Пи-п, я сказал! Встретишь, пи-п, КамАЗ!

      Архитектор брезгливо сморщился и устало вздохнул.

      – Это не мои обязанности…

      – Ах, не твои?.. – захохотал Петрович. – Тогда я на хер тебя уволю!

      – Увольняйте! – Архитектор метнулся к дверям. – Я сам напишу заявление!

      – Пиши! – кивнул Петрович.

      И на селектор повторил, на всю приемную:

      – Пусть этот идиот напишет заявление!

      Старушки вдоль стеночки ежились от страха. Это была семья умершего ветерана войны, они пришли получить свой