Пересадка на станции «Вечность». Алексей Корнелюк

уговицы. Расстегнув вторую, опустил глаза и, прикрывая глаза, замер…

      – Твою же мать! – сморщившись, я наклонился, схватил двумя пальцами упавший на пол ремешок и на вытянутой руке понёс сумку к…

      А где тут лавочка?

      Обойдя колонну, окинул взглядом разбросанный мусор, недопитые бутылки, упаковки от снеков, шелуху от семечек и поспешил к следующей колонне. Чем ближе я подходил, тем отчётливее чувствовал запах мочи. Прикрыв нос тыльной стороной ладони, я перебил вонь дорогим парфюмом.

      На лавочке громоздилось что-то большое. Набросанные стопки журналов или… Я подошёл ближе, и груда журналов вдруг ожила. Под накиданными сверху газетными листами храпел, цвёл и пах бомж. Из-под листов торчала лишь голова с натянутой шапкой до самого носа. В глазах от ядовито-пахучей мочи заискрило, и, отшатнувшись, я наступил на горлышко бутылки. Та со звоном вылетела из-под каблука, прокатилась по бетонному полу и ударилась о железное основание лавочки.

      – Аргх! – поднимаясь, захрипел бомж.

      Я сделал ещё два шага назад, наблюдая, как оно оживает и сбрасывает с себя бумагу, будто дерево листья в конце октября. Парфюм уже не справлялся. Казалось, освободившись из-под бумажной простыни, он раскрыл свой вонючий потенциал на всю катушку.

      – Ты чего так долго? – обратился ко мне бомж, небрежно почёсывая свою куцую бороду.

      Я нахмурил брови. Кто знает, что с бодуна привидится.

      – Язык проглотил, Степан?

      Откуда он знает моё имя? Встретившись с ним глазами, я почувствовал пробегающий по спине холодок… Внутри что-то упало, разнеслось эхом ужаса и удивления.

      – Ты это, в себя приходи. Вот, на-ка. – бомж наклонился под лавочку и достал недопитую бутылку водки. – На, хлебни, полегчает.

      Стало трудно дышать, и я решил ослабить галстук. Подняв руку к шее, я заметил, как трясутся пальцы. В глазах помутнело, и, обмякнув, я сполз по колонне на залепленный жвачками бетонный пол.

      Глава 2

      – Держи, говорю. – обдав перегаром, старый оборванец вкручивал в мои похолодевшие пальцы полупустую бутылку.

      Вырвав руки, я отшатнулся.

      – Спокойно, дружок, ты чего? – протянув в мою сторону морщинистую руку, демонстрируя почерневшие от грязи ногти, старик, видимо, ждал рукопожатий.

      – Да отвали же ты. – простонал я, вставая и отбиваясь от руки с бутылкой водки.

      – Где твоё уважение, балбес? – возмутился бомж, икнув.

      Я прищурился.

      Да не может быть… Тот же небольшой шрам над бровью, три большие морщины, взбороздившие крупный лоб, острый подбородок, аккуратные скулы и глаза… Точь-в-точь мои! Разве что, помутневшие, поблёкшие, потерявшие былую искру и веру в лучшее.

      В нос ещё раз ударил коктейль из запахов мочи и перегара. В горле запершило, и, собрав кислую слюну, я сплюнул на замусоренные железнодорожные пути.

      Это был я, без сомнений. Точнее, моя состаренная копия, которая…

      – Сам ты копия, ЁЛЫ-ПАЛЫ! – воскликнул старик и отпил из бутылки, высоко запрокинув голову.

      Господи… Да он хлыщет водку, как лимонад во время засухи…

      Вытерев рукавом губы, он, противно кашляя, закрутил пробку и как-то чересчур бережно поставил бутылку под лавочку.

      – Что тут происходит?! Ты… то есть, вы… почему вы так похожи на меня?

      – Я… похож на тебя… – повторил старик, почёсывая бороду. – Погоди, голубчик. Это ведь ты, да? – нырнув в разбросанные газеты, дед, копошась, стал выискивать что-то в куче макулатуры.

      Достав потрёпанную газетёнку, бомж развернул пожелтевшие листы, нахмурил брови и вгляделся в страницы.

      – Ну точно ты… эй, руки, ёб твою мать! – воскликнул дед, теряя равновесия и валясь на спину.

      Я, вцепившись в край газеты, вырвал кусок и под глухой удар черепа об колонну старика всмотрелся в картинку.

      На полразворота была моя фотография, а над ней крупный заголовок:

      «Молодой управляющий компании «Стрэтэджир дэливер» найден мёртвым в своей квартире»

      – Я те щас мочку уха откушу, сопля! – кряхтел пьянчуга, пытаясь встать со скамьи и сбрасывая на пол груду газет.

      Быстро пробегая глазами по некрологу, я стал пятиться назад. Нет, не может этого быть.

      Я не умер, я жив!! Какой, к чёрту, инсульт в 32 года?! Что за журналюга-дилетант состряпал эту статью?

      – Эй, обормот, на рельсы, не упади. – окрикнул меня старик.

      Живот скрутило, голова вот-вот лопнет от невыносимой долбёжки, ещё шаг и… Каблук повис в воздухе, и неведомая сила потянула меня назад.

      Лёгкость, почти невесомость прекратилась так же внезапно, как и появилась.

      Не успел я прийти в себя, как дед резко подскочил и схватил за край галстука. Дёрнув на себя, он притянул моё обмякшее тело обратно на перрон.

      – Шо как ребенок, в самом деле? – хватая за грудки, спросил дед, приводя меня