Чёрный дракон. Андрей Анпилогов

Олег. Так назвала тебя твоя мама, а моя внучка. Царствие ей Небесное… А меня зовут Мефодий, и я твой родной прадед по крови твоей матери.

      Моя больная голова едва доходит ему до плеча.

      Старик опускает на неё свою ладонь. Я чувствую тепло и даже слышу запах свежеиспечённого хлеба; и … головная боль мгновенно проходит.

      – По материнской крови? – переспрашиваю я.

      – Точно так, Олежек, по материнской. Ты мой родной правнучек.

      Мне становится очень хорошо рядом с этим добрым и сильным человеком. Я обнимаю его за мягкую льняную рубаху и чувствую, как слёзы выступают мне на глаза.

      – А куда мы пойдём?

      – Вначале пойдём в лес, а потом поедем на лошадке ко мне на подворье, – говорит Мефодий и ещё крепче прижимает меня к себе.

      Мы быстро проходим по узкой улочке вниз, в сторону леса.

      Этот высокий и очень густой лес подходит здесь почти вплотную к каменным домам.

      Мы выходим на объездную дорогу, что идёт у границы леса вокруг горы.

      Деревья в лесу во многих местах опоясаны колючим кустарником и растут так близко друг к другу, что пройти в лес между ними практически невозможно.

      Мефодий достаёт из наплечной сумы прибор, похожий на барометр с несколькими стрелками. Старик что –то подкручивает с боку, смотрит на стрелки непродолжительное время, после чего проходит по дороге метров пять, снова подкручивает, и снова выжидает пока стрелки не перестанут двигаться, соединятся вместе, и укажут направление…

      Затем Мефодий вытаскивает из – под рубахи небольшой топорик и делает им на ближайшем стволе широкого дуба зарубку на уровне моих глаз.

      – Эта метка тебе пригодится, когда будешь снова идти ко мне на подворье, – говорит Мефодий.

      Я молчу, запоминаю дерево, и мы ступаем в темноту.

      Проход между деревьями здесь чрезвычайно узкий и идёт короткими зигзагами.

      – Иди за мной, шаг в шаг, ступай смело, – говорит Мефодий.

      Мои глаза скоро привыкают к темноте. Я вижу мощные стволы дубов, и множество змей внизу, между корней этих могучих и раскидистых деревьев. Но страха я не чувствую за широкой спиной Мефодия.

      Мы поднимаемся метров на двести в гору. Деревья в этих местах растут уже реже, и становится светлей.

      Через несколько минут мы выходим на небольшую лесную опушку.

      Здесь стоит повозка, запряжённая невысокой, но коренастой лошадкой.

      – А кто мой отец? – спрашиваю я Мефодия.

      – А разве ты не знаешь? – поворачивается ко мне старик.

      – Я что – то плохо помню. Наверное, получил сильный удар по голове.

      – Ничего, ничего, у меня поправишься. Скоро он тебя призовёт… тогда всё и вспомнишь. А сейчас садикось на соломку.

      На лесной траве еле заметна неширокая дорожка. Лошадка трогается в восточном направлении, параллельно верхушке горы.

      – Накось, хлебни чайку из моей фляги, – говорит Мефодий и передаёт мне квадратную бутыль из тёмного стекла.

      Я вспоминаю,